Мемуары
Шрифт:
Предложение правительства о демократическом строе государства строилось на разработках профессора К. Стольберга. 13 мая это предложение поступило в парламент, где оно получило значительную поддержку, особенно со стороны левых фракций. Однако по ряду позиций — в частности, по вопросам о выборе президента, его праве накладывать вето на законы, одобренные парламентом, распускать парламент и назначать новые выборы — мнения разделились. Фракция социал-демократов резко возражала против того, чтобы президенту были предоставлены такие широкие полномочия. Социал-демократы до последнего сражались против того, чтобы президент республики избирался выборщиками. Они полагали, что избрание президента должно быть прерогативой парламента.
Я понимал, что такое положение поставило бы президента в зависимость от парламента,
Тем не менее, я был вынужден дать согласие на то, что первые выборы президента будут проведены парламентом, однако предупредил, что не подпишу закон, если моя точка зрения на права президента не будет принята во внимание. Была и ещё одна причина, по которой я пошёл на компромисс: я хотел продемонстрировать моё личное отношение к выборам, на которых меня могли выдвинуть претендентом. Я больше не стремился к руководству государством, поскольку уже выполнил те задачи, которые должен был решить. С другой стороны, я был уверен, что, если выборы состоятся в парламенте, пост президента я не получу. Это было ясно при подсчёте голосов левых фракций. Я стремился также обезопасить страну от новых жестоких предвыборных сражений, подобных тем, которые мы только что пережили. Я был удовлетворён, что большинство парламента поддерживало правительство.
17 июля 1919 года я утвердил новую конституцию. Именно тогда кончилось действие конституции, принятой в 1772 году во время правления Густава III.
Ныне конституции Финляндии исполнилось тридцать лет. Когда сейчас, через столько лет, смотришь на этот основной закон, по которому создано наше государство, можно не сомневаться в его ценности. Конституция принесла нам порядок и устойчивое равновесие, предоставила возможность спокойного и гармоничного развития в мирное время и показала себя с лучшей стороны во время военных испытаний. Тот факт, что президент Финляндии по нашей конституции имеет гораздо больше прав, чем главы государств других стран Европы, где конституции принимались в те же годы, имеет существенное значение для современной ситуации. Может быть, имея перед глазами именно наш пример, многие государства, включая и великие, изменили свои конституции.
Вместе с тем хочется указать на те немногие упущения, которые, по-моему, мешают нашему основному закону. По конституции в отсутствие президента его обязанности исполняет премьер-министр. Разумеется, исполнение премьером функций президента носит временный характер, тем не менее, это противоречит основному принципу, в соответствии с которым глава государства должен быть независим от парламента. Принимая во внимание тяжёлый труд президента, было бы целесообразно учредить должность вице-президента. Ему не придётся вмешиваться в те вопросы, которые подлежат рассмотрению высшего должностного лица. Но он сможет оказать большую помощь действующему президенту.
Тот факт, что депутат парламента может стать членом правительства, вызывает большие сомнения. Уже во время Великой французской революции народное собрание приняло решение, что его члены не имеют права занимать правительственные посты. Я уверен, что аналогичное постановление было бы полезно для нашего парламента и эффективно содействовало бы устойчивости правительства. Во всяком случае, было бы правильно, чтобы депутат, входящий в правительство, автоматически освобождался от членства в парламенте. В сравнении с другими парламентскими странами правительство Финляндии назначается на гораздо больший срок. Тот факт, что депутат не будет иметь права занимать пост министра, лишь добавит авторитета правительству и станет гарантией, что оно не будет подчиняться каким-либо партиям. Каждый депутат тесно связан с политикой, проводимой своей партией; иногда случалось, что министр был вынужден голосовать в парламенте против правительства, к которому он принадлежал. Члены правительства имеют очень ответственные обязанности, им должна быть предоставлена возможность спокойно работать, чтобы эффективно решать проблемы, встающие перед страной. То же самое касается и депутатов.
…Приближались первые президентские выборы. Я хотел отойти от дел и отдохнуть после долгой и тяжёлой
Однако после того как стало известно о моём решении, я оказался под сильным давлением. Вся страна взывала к моему чувству ответственности, меня посещали друзья и целые делегации — все требовали, чтобы я изменил своё решение. Наконец я подчинился. Последнее сопротивление сломил мой верный друг генерал-майор Вальден. С тяжёлыми словами он обратился ко мне:
— А что же мы, все остальные? Неужели ты думаешь, что я заседаю в правительстве для своей забавы?
Президентские выборы прошли 25 июля 1919 года. Их результаты были ожидаемыми: я получил 50 голосов против 143, поданных за профессора К. Стольберга. Лишь коалиционная и шведская народная партии поддержали мою кандидатуру. По конституции президент обязан был вступить в должность немедленно.
В начале августа меня посетил премьер-министр Кастрен, которому поручили предложить мне возглавить вооружённые силы. Он заявил, что президент лично просит меня занять этот пост. Я сказал, что готов принять предложение, но с одним условием: новое правительство должно предоставить мне возможность полностью отвечать за вопросы обороны. Окончательного ответа я так и не дал.
16 августа я посетил президента Стольберга и повторил те же вопросы, которые были ранее высказаны премьер-министру. По ответам президента я понял, что не могу надеяться на его поддержку.
Конец нашим надеждам
Прошло лето 1919 года. Проведены выборы президента, сформировано новое правительство, в жизни молодой республики начался новый этап. Результаты выборов говорили о сближении позиций центристских и левых партий.
Характерным моментом этого сближения было то, что и те и другие недооценивали опасность, которую представляли антиобщественные силы. Со времени освободительной войны прошло всего лишь 18 месяцев, однако многое забылось, и, казалось, никто не замечал угрозу нападения с востока. Это говорило о том, что международное значение нашей освободительной войны не было оценено в достаточной степени. Широкие общественные круги не понимали, какое роковое значение имела революция в России для нашей страны. Она могла привести к ещё более тяжёлым последствиям. Теперь Советская Россия была отодвинута за исторические границы Севера, и это обстоятельство давало Финляндии возможность действовать в качестве независимого государства. Однако всякому, кто готов был смотреть правде в глаза, было ясно, что нам не дадут долго оставаться сторонними наблюдателями. Нам были крайне необходимы сильная государственная власть и эффективная оборонительная система.
Я считал своим долгом ознакомить руководство страны с этими мыслями. Моё обращение не встретило понимания, и я был вынужден признать, что осведомлённость о ситуации в России была в стране удивительно низкой. Несмотря на то что Финляндия в течение целого столетия была провинцией России, этот большой сосед оставался совершенно незнакомым финскому народу. Авторитетные источники распространяли суждения, что «освободительная война была для Финляндии последним кровавым поцелуем России». Это было свидетельством не только незнания истории России, но и пугающей неспособности видеть действительные цели и методы большевизма.
Внутриполитическое развитие страны тоже давало повод для волнений. Среди социал-демократов было немало здравомыслящих людей, которые выступали против того опасного пути, по которому партия пошла в 1918 году, увлёкшись идеями русской революции. Однако после проведения парламентских выборов 1918 года, и особенно после летних президентских выборов, крайние элементы этой партии смогли весомо повлиять на решение многих жизненно важных вопросов республики, и в первую очередь это касалось обороны страны. Самым неприятным было то, что позиция этих социал-демократов получила благодатный отклик в кругах центристских партий. Снисходительность к антиобщественным силам могла зайти очень далеко. Сговорчивость правительства и его нежелание пресекать красную агитацию, которая велась как в войсковых частях, так и на рабочих, местах, только поощряли эту подрывную работу.