Мемуары

Аряев Алексей

– Это больница «неотложки». Тебя привезли сюда от моего дома.

– А как я туда попала? В смысле, последнее, что я помню, это атолл, сильная боль… — на серо-голубых глазах девушки появились слёзы.

– Успокойся, всё хорошо, — сказал я. — Я рядом, и я тебя в обиду не дам. А тот отморозок сидит под надёжным замком.

– Ты взял его?

– Да.

– Спасибо, милый!

– Повтори это…

– Что именно, милый?

– Вот это… То, как ты меня назвала сейчас…

– Как — «милый»? Хорошо,

мой милый…

– Я побуду тут с тобой до твоей выписки.

Когда девушка снова задремала, я ознакомился с её историей болезни. От прочитанного волосы встали у меня дыбом — не только на голове. Бизнесмен, видимо, очень сильно хотел секса. Синяки и ушибы — это ладно, у нас они — профессиональное и заживает довольно быстро. А вот то, что девушке наложили несколько десятков швов в районе половых органов — это уже серьёзно. Это очень серьёзно. Потом врачи мне рассказали, что именно ТАМ было, когда девушку привезли в больницу. Я потом пожалел, что Сергей так дёшево отделался.

Изабелла де Круа была не против моего пребывания в больнице, наоборот, ей было очень приятно видеть лицо товарища, которому она могла бы полностью доверять.

Ну что, ж, более беспокойной недели здесь, в больнице, ещё не было — меня не устраивало всё, начиная от того, чем они кормили пациентов, в результате чего я постоянно заказывал еду из ресторана и кафе-пиццерии, и заканчивая недостаточным (по моему мнению) уходом за моей возлюбленной. Я исполнял каждый её каприз (чем девушка иногда не стеснялась пользоваться).

Через неделю я в компании Изабеллы де Круа, переодетой в свой костюм (выстиранный и выглаженный) вышел из больницы и направился на вертолётную площадку, на которой стоял мой «Голубой гром — 4», модель «Вьюга».

– Ты взял его на этом? — спросила меня Изабелла де Круа.

– Ну, «Крестокрыла» же у меня под рукой не было…

– Он жив?

– Пока да. Я оставил его на нашей крыше…

– На неделю? И он всё это время просидел там?

– А что — погода неплохая… Дождей не было, солнышко… Лепота!

– А ты жестокий, я хочу сказать…

– Не более жестокий, чем он.

Я галантно распахнул дверцу для Изабеллы де Круа, сам усаживаясь на своё место первого пилота. Моя «стрекоза» буквально подпрыгнула в воздух, и я взял курс к родной крыше. Мы летели с нормальной крейсерской скоростью, никуда особенно не торопясь. Минут так через десять, Изабелла де Круа сказала:

– Наверное, ты — единственный мужчина, в машину которого я когда-нибудь сяду.

– Ну, что ты! Мы не такие уж и плохие, и если среди нас есть подонки и отморозки, то это, скорее, исключение, а не правило.

– Не знаю, — сказала Изабелла де Круа. — Я, конечно, уверена, что у меня ещё будет шанс изменить своё мнение о мужчинах, но пока я уважаю только двоих из вас — тебя и Уилфреда.

–

Спасибо, — ответил я девушке. — Причём, и от меня и от Уилфреда.

Так, в спокойной беседе и прошло время полёта до нашей крыши. Вертолёт плавно опустился на то же самое место, с которого взлетел неделю назад. Сергей, прикрыв рукой глаза от солнца, наблюдал за моей посадкой, прислонившись спиной к парапету. За неделю он оброс щетиной, и вообще, видок у него был тот ещё, словно он не бизнесмен, а самый натуральный БОМЖ.

– Мы вышли из вертолёта, и я, взяв Изабеллу де Круа под руку, нарочито громко сказал:

– Посмотри, дорогая, вот тот гад, который посмел тебя обидеть. Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?

– Не знаю, любимый. На твоё усмотрение. Сделай с ним то же самое, что и с тем имперским офицером, который меня похитил…

Я демонстративно выхватил из кобуры свой бластер и протёр его полированный ствол рукавом своей куртки. После этого я ленивым движением навёл пистолет точно промеж ног Сергея. Тот, поняв, что ему грозит, взмолился:

– Не надо, пожалуйста! Я жить хочу!

– А ты и будешь жить, — спокойным голосом ответил я. — и даже станешь более счастливым, ведь проблема переспать с кем-то перед тобой более стоять не будет… — и я переключил свой бластер на ведение веерной стрельбы.

– Не надо! Умоляю… Я заплачу!!

– Ха! Не нужны мне твои грязные деньги! Я сам не из бедных! И вообще, не у того человека ты прощение просишь! Ты же не меня изнасиловал! — с издёвкой в голосе произнёс я, продолжая держать Сергея на прицеле.

Тогда он обратился к Изабелле де Круа, которая, присев на лыжу «Вьюги», демонстративно чистила ногти моим десантным ножом:

– Госпожа, да, я виноват перед Вами. Простите меня, пожалуйста! Ну, заклинаю Вас всем, что есть для Вас святого в этом мире, не убивайте меня!

– Так никто тебя убивать и не собирается. Это тебе даже на пользу пойдёт, капитан дело говорит… — ледяным тоном произнесла Изабелла де Круа.

– Не надо, прошу Вас, госпожа! Я больше никогда в жизни не пристану ни к одной женщине!

– Тем более, не понимаю, почему капитан не должен стрелять, — с чисто женской логикой сказала Изабелла де Круа.

– Но, ведь это негуманно!

– Ах! Мы про гуманизм вспомнили, — сказала девушка. — А, может, тебе ещё адвоката предоставить?

«Было бы неплохо», — подумал Сергей (бедняга! Он и не подозревал, что все его мысли были для нас открытой книгой).

– Значит, ты хочешь адвоката? — зверским голосом сказал я. — Беда только вот в том, что адвокат положен лишь тем, кто арестован, а я что-то не припомню, чтобы я тебя арестовывал. Так что, если хочешь и дальше хорошо жить — проси прощения у леди. Я сделаю так, как она скажет.