Мемуары
Шрифт:
Его жестокий и грозный сын Альфонс, постоянно находившийся при армии, пока наш король не вышел из Рима, отказался от короны. Им овладел такой страх, что все ночи напролет он кричал, будто слышит французов и что деревья и камни вопиют: «Франция!» – и не осмеливался выйти из Неаполя. А когда его сын вернулся из Рима, он ввел его во владение королевством, и тот короновался и проехал по Неаполю в сопровождении наиболее важных особ, таких, как его дядя дон Федериго, кардинал Генуэзский и послы; а затем были устроены все положенные по такому случаю торжества.
А сам Альфонс бежал на Сицилию с королевой, своей мачехой (она была сестрой короля Фердинанда Кастильского, ныне живущего, которому и принадлежало королевство Сицилия), в один из ее городов. Это
Он так спешил уехать, что сказал своей мачехе в день отъезда, как передавали мне те, что были с ним, что если она сегодня не поедет, то он бросит ее. И она попросила, чтобы он подождал еще трое суток, дабы исполнился ровно год с того дня, как он стал королем, на что он ответил, что если ему не позволят уехать, то он выбросится из окна, и добавил: «Разве вы не слышите, как все кричат: „Франция!“. И тогда они сели на галеру. Он захватил с собой всяких вин, ибо любил вино более всего, и различных семян, чтобы развести сад, но никакого распоряжения об имуществе и состоянии не сделал, и оно почти все осталось, в неаполитанском замке. Он взял лишь кое-какие драгоценности и немного денег, и они направились в ее город в Сицилии, а оттуда в Мессину или Палермо. Он повез с собой нескольких монахов, так как дал обет уйти из мира, и особенно он любил одетых в белое монахов из Монте-Оливето (они-то мне и рассказали обо всем этом, когда были в Венеции, где в их монастыре покоятся мощи святой Елены). Там он с этими монахами стал вести самую святую жизнь, денно и нощно служа богу, как они это делают в своих монастырях, живя постоянно в постах, воздержании и творя милостыни. А затем с ним случилась страшная болезнь – у него появился песок в моче, а тело покрылось язвами. Как мне говорили, никогда еще ни один человек так не мучился, как он; однако он проявил великое терпение и решил постричься в монахи и дожить свои дни в одном из монастырей Валенсии Великой. Но болезнь его так прихватила, что он недолго прожил и умер; есть, однако, надежда, что ввиду полного раскаяния душа его удостоилась райской славы.
Сын ненамного пережил его и умер от лихорадки и дизентерии. Думаю, что им лучше было бы вообще не появляться на свет. Так что менее чем за два года в Неаполе перебывало пять королей: троих я называл, а еще король Карл VIII Французский и ныне царствующий дон Федериго, брат Альфонса.
Глава XV
Для большей ясности следует сказать, что, как только дон Фер-ранте короновался, он почувствовал себя новым человеком и решил, что с бегством отца все прежние обиды и вражда исчезли. Он набрал сколько смог людей, как конных, так и пеших, и двинулся к границе королевства в Сан-Джермано, хорошо укрепленное и удобное для обороны место, через которое французы позднее прошли дважды; он разбил там лагерь и поставил в городе гарнизон. Место это было защищено маленькой речкой, которую не всегда можно было перейти вброд, горами и расположенным у их подножья замком. И тогда-то друзья Ферранте воспряли духом.
Король в это время находился еще в Риме, где пробыл по меньшей мере дней 20 и вел кое-какие переговоры. При нем были соблюдавшие нейтралитет 18 кардиналов и другие особы, и среди них – упомянутый Асканио, вице-канцлер и брат герцога Миланского, и кардинал Сан-Пьетро-ин-винколи, сильно враждовавшие и с папой, и между собой, а также епископ Горицийский, кардинал Сен-Дени, кардинал Сан-Северино, кардинал Савелли, Колонна и другие. Все они желали устроить над папой, отсиживавшимся в замке Святого Ангела, суд и избрать нового. Дважды наша артиллерия была готова открыть огонь по замку, как мне рассказывали наиболее видные лица, но король по своей доброте всегда противился этому. Замок оборонять было трудно, так как насыпь была искусственной и небольшой, а часть стены чудом обвалилась. Папу они обвиняли в том, что он купил свое священное достоинство, и это было правдой; главным купцом, всем этим заправлявшим, был при этом упомянутый Асканио, который получил большие деньги и в качестве вице-канцлера стал управляющим дворцом и имуществом папы и многими городами патримония святого Петра. Они спорили из-за того, кому быть папой, однако, по-моему, они могли бы прийти к согласию и избрать нового папу, угодного королю, и даже папу-француза. Не знаю, хорошо или плохо поступил бы в этом случае король, но уверен, что он сделал бы все возможное, чтобы добиться мирного соглашения; однако он был слишком молод и окружен дурными наставниками, чтобы заняться таким великим делом, как реформа церкви; на это он имел полное право, однако ему не удалось ее провести. Не сомневаюсь, что все сведущие и разумные люди сочли бы реформу благим, великим и весьма святым делом, но она требовала огромного труда; так что намерение короля в данном случае было благим (и оно до сих пор остается таковым), но ему некому было помочь.
Поэтому король избрал иной путь и заключил с папой мирное соглашение, которое, правда, не могло долго
506
Джем был передан французам временно, до окончания военной кампании, причем деньги от султана Баязета должен был по-прежнему получать папа.
507
Цезарь Борджа.
Глава XVI
Когда дела эти были завершены, король покинул Рим [508] большим другом папы, как ему казалось; но восемь кардиналов уехали из Рима, недовольные соглашением^ и шестеро из них были сторонниками вице-канцлера и кардинала Сан-Пьетро-ин-винколи, хотя, как кажется, Асканио лишь притворялся, а в душе был согласен с папой, но его брат, герцог Миланский, еще не порвал с нами. Король направился в Дженцано, а оттуда в Веллетри, и там кардинал Валенсии бежал от него. На следующий день король взял штурмом Монтефортино, принадлежавший Якопо Конти, который взял у короля деньги и затем перешел на сторону противника, ибо Конти были сторонниками Орсини; при этом были перебиты все осажденные.
508
28 января 1495 г.
После этого король пошел в Вальмонтоне, принадлежавший дому Колонна, а затем остановился в четырех милях от Монте-Сан-Джованни, очень сильной крепости, которая была взята (и все или почти все находившиеся там – убиты) только после семи- или восьмичасового обстрела; она принадлежала маркизу Пескаро и находилась на папской земле; и там соединились все силы французской армии.
Оттуда король направился к отстоявшему в 16 милях или около того Сан-Джермано, где король Ферранте, только что венчанный на царство, расположился лагерем, как было выше сказано, со всеми набранными им людьми. Это была его последняя надежда, и, кроме этого места, сражаться было уже негде, ибо оно лежало на границе его королевства и было удобно расположено благодаря речке и горам.
И он направил множество людей для охраны и обороны горного ущелья Канчелле, в шести милях от Сан-Джермано.
Но еще до того, как король подошел к Сан-Джермано, король Ферранте в беспорядке отступил, оставил и город, и горный проход. В этот день нашим авангардом командовал монсеньор де Гиз, а король шел сразу за авангардом. В ущелье Канчелле был направлен монсеньор де Рье, и засевшие там арагонцы очистили его; после этого король вступил в Сан-Джермано. Король Ферранте бежал прямо в Капую, где жители отказались впустить его солдат и разрешили войти лишь ему самому с небольшим количеством людей. Но он там не задержался и, опасаясь восстания, каковое и случилось, выехал в Неаполь, обратившись к капуанцам с просьбой стоять за него и обещав на следующий день вернуться; ночью все его люди должны были дожидаться его в Капуе, но, вернувшись через день, он никого не застал, ибо все ушли; сеньор Вирджинио Орсини и его кузен граф Питильяно пошли в Нолу и там со своими людьми были захвачены нашими. Они утверждали, что имеют охранную грамоту и что с ними поступают не по праву; грамота действительно была, но на руках они ее не имели. Их не заставили ничего платить, но злоключения и неприятности они перенесли большие.
Из Сан-Джермано король двинулся в Миньяно и Трани, которые ему были открыты. Затем он расположился в Кальви, в двух милях от Капуи. Туда к нему пришли жители Капуи договориться о передаче города, и король вступил в Капую со всей армией. А из Капуи он на следующий день пошел в Аверсу, что на полпути от Капуи до Неаполя и на расстоянии пяти миль от каждого из городов; там его посетили неаполитанцы и договорились с ним о сдаче города, сохранив за собой свои старые привилегии; и в Неаполь первыми были отправлены маршал де Жье, сенешал Бокера, хранитель печати президент Гане и секретари.