Мемуары
Шрифт:
Со Штернбергом я еще успела побывать на прощальном вечере, с большим подъемом прошедшем в квартире режиссера Эрвина Пискатора, [152] празднично украшенной цветами и свечами; на столе — шампанское и икра. Штернберг знал, что я безумно любила икру. Однажды я ему рассказала, как, будучи ученицей школы танцев и получая совсем немного денег на карманные расходы, долго копила их, пока наконец смогла купить себе за три марки маленькую баночку икры.
— Сегодня ты должна наконец-то наесться икры досыта, — сказал Джо.
152
Пискатор Эрвин (1893–1966) — известный немецкий театральный режиссер,
Он был рад, что я не обиделась и уговаривал ехать с ним в Голливуд.
— А Марлен? — спросила я.
— Она пока еще не приняла решения. У Марлен большое будущее, но на киностудии УФА работают тупицы, они не верят в успех фильма и уж тем более в успех Марлен. Они настолько глупы, что даже не воспользовались правом выбора условий, которое было бы у них, если б в фильме играла Дитрих.
Я рассказала Штернбергу о том, что нечто подобное у меня было с Гарбо. [153] Когда я посмотрела в Берлине в 1925 году фильм «Безрадостная улочка» с Астой Нильсен, [154] Вернером Крауссом и Гретой Гарбо, то была настолько очарована этой женщиной, что повела Фанка и Зокаля в кино. Тогда я уговаривала Зокаля ангажировать Гарбо, в полной уверенности, что ее благородная красота покорит весь мир. Но ни Фанк, ни Зокаль не заметили в ней ничего особенного. Я пришла в ярость. Всего несколько дней спустя все увидели ее фото на обложке журнала «Берлинер иллюстрирте» — Гарбо пригласили в Голливуд.
153
Гарбо Грета (псевд., наст.: Густафсон; 1905–1990) — американская киноактриса, по национальности шведка. В кино с 1922 г. Звезда мирового киноэкрана («Анна Каренина», «Дама с камелиями», «Ниночка»).
154
Нильсен Аста (1881–1972) — датская актриса. Мировую известность получила в немом кино («Идиот», «Фрекен Юлия», «Безрадостный переулок»).
Когда я окончательно попрощалась со Штернбергом — это произошло в январе 1930 года, — было еще не ясно, кто последует за ним в Голливуд — Марлен или я.
«Бури над Монбланом»
В феврале я приехала в Арозу. [155] Тридцать лыжников встретили меня шумным приветствием. Это были лучшие швейцарские и инсбрукские горнолыжники, с которыми мне предстояла совместная охота на лисиц, — среди них были и знаменитые братья Ланчнер и Давид Цогг. Теперь у меня появилась возможность усовершенствоваться в катании на лыжах.
155
Ароза — высокогорный курорт с базами для занятий зимними видами спорта в Швейцарии (1820 м).
Все участники были в красных свитерах, что на фоне белого снега выглядело потрясающе. Именно тогда мне в голову впервые пришла основная идея моего позднейшего кинопроекта «Красные дьяволы», который я — безуспешно — попыталась реализовать в 1954 году. Цвета на снегу — работать с цветом на белом фоне как художник — это стало занимать меня с тех пор, как я увидела красных дьяволов, мчащихся сквозь снежную пыль.
Фанк находился в большом затруднении. У него все еще не было исполнителя главной мужской роли. Очень трудно подыскать кого-нибудь, кто был бы одновременно и актером, и альпинистом. Как я услышала, Фанк уже отчаялся найти выход из положения и собирался пригласить актера из Берлина.
Мне вспомнился
Это был полицейский радист из Нюрнберга. Я ведь всегда пребывала в поисках «кинолиц» и эту фамилию — его звали Зепп Рист [156] — по какой-то причине пометила для себя. Решив, что этот нюрнбергский полицейский нам подойдет, я рассказала о нем доктору Фанку. Снисходительно улыбаясь, он сказал:
156
Рист Зепп (1900–1980) — немецкий альпинист, лыжник, которого открыл для кино режиссер А. Фанк («Бури над Монбланом», 1930). До 1945 г. снялся в 15 фильмах в амплуа крепкого спортивного парня («Предатель», 1936; «Титаник», 1943). Участвовал в киноэкспедициях в Японию, Индию. В послевоенных фильмах остался верен своему амплуа («Прекрасная мельничиха», 1954; «Тироль тут смеется», 1967; «Замок Хубертуса», 1974).
— Речь идет о главной роли, а кто такой этот твой протеже — обычный чиновник! Что он может сыграть?
Но я была уверена, что интуиция меня не подведет. Можно ведь, по крайней мере, пригласить Зеппа Риста на пробу. Однако доктор Фанк стоял на своем и начал переговоры с известным артистом театра. Конечно, вмешиваться в это не входило в мою компетенцию, но я всегда болела душой не только за себя, но и за фильм в целом. Приглашать на «альпийскую» роль театрального артиста казалось мне ужасным.
Самовольно, ничего не говоря Фанку, я послала телеграмму в управление нюрнбергской полиции и попросила дать адрес Зеппа Риста. Всего через несколько часов адрес был у меня. Теперь я решительно перешла к делу: послала Ристу телеграмму, не сможет ли он немедленно приехать в Арозу на съемки фильма, и подписалась: «Доктор Фанк».
На следующее утро я перехватила ответ: «У меня как раз десять дней отпуска, сообщите телеграммой, достаточно ли этого времени».
Не моргнув глазом, я послала ответ: «Просим приехать немедленно. Доктор Фанк».
Теперь у меня отлегло от сердца.
Режиссер изумился моей дерзости, когда перед нами оказался Зепп Рист собственной персоной. Этим, правда, все и ограничилось. Он лишь заметил:
— Ну что ж, тебе, конечно, придется оплатить все расходы.
— Во всяком случае, в эти десять дней ты можешь использовать его в качестве лыжника. На спортивных соревнованиях он, кажется, получил более двухсот призов.
Затем я наконец-то вгляделась в своего протеже. Его внешность не произвела на меня особенного впечатления, но мне было ясно, что виной тому его по-военному очень короткая стрижка. К тому же он был слишком бледен — только что из города. Но выражение глаз и черты лица были хороши.
Зепп Рист не имел никакого представления о том, что происходило вокруг его персоны и что именно у меня родилась дерзкая идея видеть его в главной роли. Фанк еще долго не соглашался с моим выбором. Другие члены экспедиции смотрели на новенького с нескрываемой неприязнью.
Все же при лыжных съемках Фанк заметил гармоничные движения полицейского и начал приглядываться к нему внимательнее. После того как Рист уже слегка загорел, я сфотографировала его и положила несколько снимков большого размера перед Фанком.
Теперь наконец-то Фанк стал заниматься исполнителем главной роли. Руководство студии всячески сопротивлялось, да и сам Фанк еще колебался. Я сражалась за Риста так, словно это был мой фильм, — и победила.
После ряда удачных проб ему дали роль, а на службе разрешили продлить отпуск на пять месяцев. После этого доктор Фанк попросил меня съездить с Ристом в Инсбрук. Там мы пошли к парикмахеру, который сделал ему новую прическу и покрасил волосы в более светлый цвет. Так молодой полицейский превратился в кинематографический альпийский типаж. Мы тогда еще не знали, что Зепп Рист обладал большим актерским талантом.