Men na guil edwen
Шрифт:
— Хвала небесам, мы перешли границу этого края, — раздался далеко впереди голос Торина. — Балин, ты знаешь эти тропы, веди.
— Лириан, — Бильбо подошел к принцессе.
Она смахнула рукой шуструю слезу со щеки и обернулась на хоббита.
— Я знаю, каково это — оставлять свой дом, когда прежде никогда не отлучался надолго, — произнес Бильбо. — Я начал скучать по нему, не пройдя и нескольких верст. Ведь Гэндальф не пообещал, что я вернусь. Оставайся. Если сердце просится назад, нужно идти по его зову. Тем более, что ты даже не связана договором, — закончил он, грустно усмехнувшись.
— Ты прав,
По спине хоббита прошел холодок, он так был рад узнать, что Лириан идет с ними, а теперь он снова останется один.
— Я бы тоже хотел остаться навсегда в этом прекрасном крае, — выдавил из себя полурослик что-то наподобие улыбки.
— Вот вернемся, и оставайся на сколько тебе захочется, — сказала Лириан. — Вперед, мой дорогой Бильбо, навстречу приключениям, — она поправила теплый темный плащ и, звонко усмехнувшись, подтолкнула хоббита вперед. Тем более, что гномы уже далеко ушли и остановились, чтобы дождаться их.
— Мистер Бэггинс, советую вам не отставать, — крикнул Торин.
Десятки тропинок вели в горы, изрезанные множеством расщелин. Тропинки по большей части оказывались ложными и заводили в тупик. В расщелинах же гнездилась всякая нечисть. Балин знал примерные тропы, что были истинными, но местность с годами менялась, многие тропинки зарастали, а другие были протоптаны людьми, эльфами и гномами заново.
Несколько угрюмых, однообразных дней и много миль пролегли между путниками и Последней Приветной Обителью. Они поднимались выше и выше в горы, а потом спускались и снова шли по горным краям. Тропа была трудная, опасная, путь окольный, пустынный и бесконечный. Картина вокруг менялась с завидным постоянством — то они погружались в лесные горные переходы, то оказывались на равнине наедине с голыми камнями.
В один из вечеров, когда небо над головой вдруг затянулось облаками и тучами, путники сидели на просторной площадке среди скал и ужинали. Солнечный диск, который не успел скрыться за тучами на зараде, практически полностью спрятался за горой, а его лучи окрашивали кусочек чистого неба в лиловый цвет, плавно переходящий в ниагаровый и сизый. Тем временем на востоке уже совсем плотно чернели тучи.
— Леди Лириан, мы слышали, ты играешь на флейте? — спросил Кили, дожевывая кусок мяса.
— Немножко, — скромно ответила та.
— На-ка, — протянул ей Бофур деревянную сирингу, красиво расписанную гномскими узорами. — Сыграй нам что-нибудь, — он вытер подолом кафтана отверстия для рта.
— Лучше уж ты мне, — улыбнулась Лириан.
— Не брезгуй, — простодушно сказал Бофур. — Можешь сама протереть. Сыграй, по звучанию она мало чем отличается от флейты.
Лириан приняла инструмент из рук Бофура и стала наигрывать легкие мелодии. Ей было довольно странно играть на продольной дудочке, она привыкла к поперечной флейте. Но звучание и впрямь было дивное, Лириан наслаждалась звуками, усложняя мелодии.
Так они встретили закат. Тринадцать гномов вместе с хоббитом, сидящие кое-как на вытянутом утесе, и молодая эльфийка, играющая спокойные звонкие мелодии на гномской дудочке. Оин, по привычке слушавший эльфийские мелодии с тряпочкой в своей ушной трубке, на этот раз внимал мелодии, сидя как можно ближе к источнику звука.
Как только последний луч
— Бофур, — обратилась к гному Лириан через плечо, — теперь твоя очередь играть.
— Мне неловко исполнять чопорные мелодии после сказочной эльфийской игры, - улыбнулся тот.
– Мы лучше споем, — он вскочил на ноги, едва не уронив свою шапку. — Торин, не пожелаешь начать?
Дубощит вышел вперед. Стоя на самом краю утеса, он глядел на северо-восток, туда, где ждал их родной дом, туда, где виднелась Одинокая гора. Только одна песня вот уже столько недель крутилась в его голове.
Торин начал петь тяжелым басом:
— Мы бредем чрез Мглистых гор хребет.
В пещеры, где не брезжит свет.
Наш путь лежит сквозь тьмы гранит,
Чтобы найти злата в пути.
Вскоре ему подхватили его друзья-гномы:
— Ветра стонали в мраке ночном,
Шептали ветви все о своем.
То рьян и ал огонь пылал,
Бушуя с небом наравне…
Дальнейшие ночи были промозглые и неуютные, путешественники больше не пели и громко не разговаривали из-за сильного эха. Тишина словно жаждала покоя и не давала возможности нарушать ее, раскатывая даже самый тихий шепот жутким образом на мили вокруг.
— Где-то там, далеко на западе скучает по мне моя теплая норка, — еле слышно ворчал Бильбо, поедая очередную стряпню Глоина.
— Крепись, Бильбо, еще пару тройку дней, мы перевалим через горы и окажемся с восточной стороны, — успокаивала его Лириан.
Из всего отряда, пожалуй, только она и Торин не теряли присутствия духа. Остальным приходили в голову не менее унылые мысли. Перекусив, путники собрались и снова угрюмо зашагали гуськом по узкой тропке на склоне горы. Порой сверху на них скатывались камни, вырвавшиеся из растопленного дневным солнцем снега, и проскальзывали между путешественниками или пролетали у них над головами.
К вечеру небо затянули тучи, и пошел дождь. Даже не просто дождь, а сильный ливень заливал головы путников, которые тот час промокли до самых костей. Бильбо никогда ничего подобного не видел и даже не думал, что у природы бывает такое плохое настроение. Буря застигла путников высоко в горах. С одной стороны была отвесная каменная стена, с другой — бездонная пропасть, затянутая густым туманом. Начался самый настоящий ураган. В горах творится невообразимое, когда два могучих ветра сталкиваются в битве. Грохотал гром, молнии вонзались в скалы, сотрясая их до основания, огромные камни слетали в бездну. Ночную тьму вспарывали ослепительные вспышки. На их фоне видели путники величественных каменных великанов, которые радовались непогоде и затеяли игру — швыряли друг в друга громадные валуны, которые разбивались вдребезги об их головы.