Мэн
Шрифт:
Рядом крутился Сикорски, разнюхивая пожухшие иголки и запахи живности, как бы пытаясь понять, почему хозяйка остановилась именно в этом месте, что же в нём такого особенного.
Тэсс осторожненько похлопала ладошками по могилке, боясь навредить бедному Матиссу ещё сильнее, хоть и понимала, что это уже невозможно. Больно ему сделали тогда, когда он, ничего не подозревающий и доверчивый добряк от рождения, щенком отказавшийся стать охотником, бегал по лесу в свой последний раз.
— Я гуляла с ним за Орбитальной улицей. Там… знаешь… за окраиной, — хлюпая носом, рассказывала миссис Гленн по телефону, когда её дочь, не разбирая дороги и не замечая ничего на пути, на прямых,
— Мы заходили к мистеру Ростену. Этому… у которого проблемы с позвоночником. К нам в филиал пришли страховые пакеты, я отнесла ему список и объяснила, что да как. Решила там и погулять с Матиссом, а то у нас тут ему уже всё надоело. Он сразу же убежал чуть дальше в лес, и я его потеряла из виду. Но так всегда было, Тэсс! За ним ведь не уследишь!
— Я знаю, мама, знаю.
— Вот… — перевела дух женщина. — Вот. А потом раздалось это!
Девушке очень захотелось спросить «что "это"?», но не удалось разлепить вмиг застывших губ. Сейчас у неё появилось ощущение мгновенного взросления. Или даже старения. Вот только что ей было двадцать пять, а в следующую секунду — примерно сорок три. Она даже будто почувствовала на плечах все эти несуществующие годы, давящий, тяжёлый груз жизненного опыта.
— Он так… — миссис Гленн задохнулась на том конце связи, — взвизгнул громко! — выдохнула она. — И всё. И всё стихло. Я его позвала, но он не прибежал. Я звала, звала, но его не было. Мне стало страшно, я быстро вышла из леса.
— Правильно сделала, — наконец смогла прошептать девушка, только лишь представив маму в лесу одну наедине с живодёрами Даррена.
— А потом увидела на улице мистера и миссис Сэнти — они собрались куда-то уезжать. Попросила их пройти со мной. Мы обшарили территорию… тут… с краю леса, и Анджела нашла Матисса за большим кустом. Доченька, я ничего не понимаю, — грозилась сорваться в рёв миссис Гленн. — Кто его, а? За что? Кому он мешал? Он не лаял много, не гадил, его все соседки любили. Он же добрый!
— Чем его?.. — вместо ответа попыталась спросить Констанция.
— Да… — опять хлюпнула носом Тиффани, — какой-то синтетической удавкой. Как… от упаковок с мебелью, знаешь? С пластмассовой штучкой такой. Мы её потом ножницами резали.
— Я завтра приеду, — заявила девушка решительным голосом. Слова про удавку будто впрыснули новую, свежую порцию эликсира злости в её сердце. — Мам, ты только не расстраивайся, хорошо? Тебе нельзя. Ты пила рекардиум?
— Угу, — шмыгнула женщина. — Нет, не пила. Только капли успокоительные.
— Жди меня завтра. Если будешь на работе, я заеду за ключом.
— Хорошо. Поняла.
— До завтра.
— До завтра, доченька.
«Всё, — завершила вызов Тэсс и непослушными дрожащими пальцами начала искать сайт, на котором всегда покупала билеты на самолёт. — С меня хватит! Не могу больше. Зачем они мне все нужны? Все! Даррен, Сибилл… Берч этот… Моника…»
Она хотела добавить «и Андрей», но не получилось.
«Не могу больше! Ничего и никого здесь не хочу! Домой».
В квартиру на 3th Avenue доктор Полл вернулась после суток дежурства довольно поздним утром. Она знала наверняка, что мистер Дексен так быстро с завода приехать не сможет, поэтому заскочила в больницу Montefiore забрать кое-какие свои вещи, которые ещё вчера планировала просто бросить.
Андрей сейчас ей казался абсолютно чужим, далёким незнакомцем. Тем, на которого при встрече даже смотреть нет желания — неинтересно. Девушка не ощущала себя способной ни ругаться, ни упрекать, ни скандалить. Ей не хотелось его знать. Вообще.
На пороге хозяйку действительно встретила Заноза
Она даже толком не понимала, отчего конкретно её так рвёт на части. Появление Даррена? Смерть Матисса? Вне всяких сомнений.
Но этого мало.
Девушка понимала, что плачет элементарно от усталости и напряжения. Слишком много всего накопилось.
У любой медали имеется обратная сторона, и Тэсс с самого начала знала, что, находясь рядом с таким человеком, как мистер Дексен, она всегда будет плакать. Всегда. С ним в её жизни обязательно найдётся место слезам. Если мужчина в состоянии раскачать твой «эмоциональный маятник» до заоблачных высот счастья, он непременно приведёт тебя и в низшую точку — к полному отчаянью. И когда это не твоё, если всё это слишком для тебя, то имеется ещё прямая дорога в объятья Адама Стюарта и ему подобных. Там всё ровно, гладко и комфортно, как на немецких автобанах. Там нет семейных интриг, кланов, честолюбивых родственников с их старинными тростями и идеями фикс о династиях и наследствах. Да и «бывшие» тоже вполне ожидаемы и нормальны — обычные такие среднестатистические стервы и «ведьмы», которые своим экс-мужьям шлют лучи кровавого поноса и от души желают сдохнуть, а не ищут одобрения и не вспоминают с потерянным мечтательным взглядом, как о белоснежных яхтах, убаюканных волнами бухт Ниццы или Канн. Короче, всё как у людей.
А здесь…
А здесь девушка уже сейчас, даже сквозь рыдания, знала, что будет вместе с Андреем до конца и не оставит его. Пока она ничего из этого не чувствовала, а просто знала, и всё. Это — её. И даже если захочет — а такое она тоже не исключала, — то элементарно не сможет уйти, ибо что он сумел ей дать за эти полгода, уже не заменить ничем, и от такого мужчины не отказаться из-за клановой вражды и с ней связанных потерь. Оно того не стоит.
Да, в голове взрывались вопли, что всё это из-за какой-то деревяшки и пятидесяти миллионов долларов, а если точнее, то из-за мужских амбиций и честолюбия. В глазах мисс Полл ни первое, ни второе, ни третье не стоило жизни её Матисса, но она уже понимала, что предаёт своего верного пса и будет это делать дальше, принимая интересы любимого человека как основные и главные. Андрей ей дороже всех и превыше всего и вся.
Жертвы? Безусловно. Но Тэсс надеялась или даже верила в то, что мистер Дексен в состоянии реально оценить её уступки и пойти на встречные. Он, конечно же, эгоист каких поискать, но не слепец и уже тем более не дурак.
Да, ударили по ней, но мисс Полл обиделась и за своего мужчину тоже, хоть и злилась на него вплоть до ненависти, однако ей тут же делалось жаль Дексена. Щемящее, болючее, досадное сострадание, совершенно не нужное и лишнее, скручивало внутренности и выжимало их словно половую тряпку — до последней капли любви и боли, до полного опустошения и апатии. Почти «насухо».
«Он, конечно, далеко не ангел, скорее, даже наоборот, но и ему тоже нелегко», — перечувствовав, наверное, уже почти все эмоции, доступные человеку, и смертельно устав от них, думала Тэсс о том, что мать Андрея, которую мальчик, судя по всему, обожал, умерла довольно рано, а отец отдал дядьям; те вроде бы и поддерживали, но тут же и предали. У него есть Джокаста, но та слишком легкомысленна и от неё толку мало. Друзья большинство времени далеко и у них своя жизнь. Он одинок. Когда-то имелась Моника, которая вроде бы что-то ему давала, была рядом, понимала и составляла компанию, но оставалась церемонной светской львицей.