Мэн
Шрифт:
— Андрей! — крикнула его хитрая сестричка и помахала брату рукой. Тот не ответил. — Ничего. Он не будет ругаться, — улыбнулась она.
«Конечно, не будет. Если хоть один волос упадёт с твоей головы, просто забьёт меня кочергой до смерти, да и всё», — подумала мисс Полл, но вслух ничего не сказала. Она оглянулась на Адама. Услышав окрик Джо, тот выпрямился, что-то придерживая ногами. Увидев приближающегося Андрея и, видимо, не найдя ничего такого уж криминального в том, что «этому из Нью-Йорка» опять улыбается и машет очередная малолетка, мистер Адам вернулся к работе.
Когда Джо и Тэсс были уже на пути к лотосам,
— Мы сейчас сплаваем, посмотрим лотосы и приедем, — громко крикнула Джокаста, и из-за того, что по воде звук распространяется гораздо легче и быстрее, чем по суше, её голос прозвучал над тихой гладью озера очень громко. Вне всякого сомнения, брат её услышал, но не проронил ни слова и не расщедрился ни на один жест. Как он относился к их «экспедиции», Тэсс представилась весёлая и счастливая возможность только догадываться.
Джокаста гребла медленно абсолютно не напрягаясь, хоть из-за ветра на воде поднялась уже довольно ощутимая рябь. Тэсс хотела было предложить сменить девушку, но решила это сделать на обратном пути. Ей в спину тут же начало припекать солнце.
— Жарко, — она сняла свою ветровку и перекинула её через лавочку, оставшись в футболке с коротким рукавом.
— Моему брату всегда жарко. Даже если видно, что ему холодно. Вот, — показательно повела плечом сестра Джо, — отдал мне свою ветровку. Пришлось взять.
«Ага. Наверняка ты не хотела тепло одеваться, и ему пришлось схитрить», — подумала Тэсс, вспоминая свой опыт с Дэни.
— А их рвать можно? — спросила девчушка, кивнув назад на заросли лотоса.
— Нет, конечно! — округлила глаза мисс Полл. — Да и зачем.
— А почему они в Нью-Йорке не растут?
— Капризные.
— Как я, — гордо вскинула подбородок Джокаста. — Но я росту в Нью-Йорке.
Девчушка принялась маневрировать, пробуя по-разному работать вёслами, поскольку они уже подплывали к крайним торчащим из воды и распластанным на поверхности воды огромным красивым светло-зелёным листьям. Лодка медленно дрейфовала в направлении зарослей, пока не врезалась в передние стебли. Здесь, на севере, лотос не растёт столь густо и не цветёт столь дружно, как на юге. Среди этих крупных растений даже можно свободно проехать на лодке, но девушки, конечно же, на это не решились. С того момента как начало пригревать солнце, ветер всё крепчал и крепчал, и сейчас вся эта зелёная масса крупных плоских листьев шевелилась и трепыхалась, словно однотонное зелёное бельё на ветру.
— Такие большие, — погладила один из них Джокаста. — Как полированные. В Малайзии я только их видела в ботаническом саду, но трогать там ничего нельзя было.
А Тэсс просунула руку к одному из стеблей и провела ладонью по ней под воду насколько дотянулась. Стебли оказались такие же прохладные, как и вода.
Сестра Джо, засучив рукав бамбера, повторила её манёвр.
— Такие скользкие и плотные, — улыбнулась она. Но бессознательный возраст, на то он и бессознательный — только лишь ребёнку захотелось узнать, как он ломается, этот стебель, как он тотчас же и узнал.
Как
Джокаста вытащила из-под воды стебель с огромным, размером с колесо легковой автомашины, листом на конце.
— Зачем?! — всплеснула руками Тэсс. — Сейчас оштрафуют!
— Я спрячу, — положила на дно лодки лист Джокаста.
— А когда мы приплывём, ты его куда спрячешь?
— Я что-нибудь придумаю, — пообещала девчушка и взялась было за вёсла опять.
— Нет уж, — Тэсс испугалась, что хулиганка сейчас вломится в заросли лотосов и начнёт их рвать направо и налево, и поднялась с места. — Сейчас моя очередь грести.
Джокаста без единого слова и даже недовольства на лице, позволила занять своё место, а усевшись напротив, положила лист плашмя себе на колени и принялась гладить рукой.
— Из него, наверное, можно сделать юбочку, — оценивающе смотрела она на своё приобретение, а потом подняла глаза на Тэсс и заулыбалась широко и обезоруживающе.
Та ничего не ответила, потому что не хотела потакать ребёнку, пока не доставит его на причал в целости и сухости. Девушка, чуть развернув лодку, проплыла вдоль линии роста лотосов. Теперь она была развёрнута спиной к Андрею и видеть его не могла. Это являлось безусловным минусом, но в той же стороне находился и лодочник, а это Тэсс уже считала большим плюсом.
В принципе, делать им здесь больше было нечего, поэтому, взяв немного подальше от берега косы и поближе к центру озера, девушка направилась к пирсу, предвкушая встречу их шестерых: её, Джокасты, Андрей, листа лотоса, лодочника с квитанциями о штрафе в руках, и её прыща. Последний, хоть и являлся «актёром второго плана», но недаром ведь говорится: «Не бывает маленьких ролей. Бывают маленькие актёры». А прыщ маленьким назвать язык не поворачивался.
Грести большой трудности не составляло — лодка явно была рассчитана на гребцов-любителей: тонкая, лёгкая, управляемая, да и девушки тоже много не весили.
— Ой, он смотрит! — вдруг вскрикнула Джокаста и выбросила лист лотоса за борт. Подхваченный ветром, он пролетел футов десять двенадцать и опустился на воду стеблем вверх, как огромная зелёная воронка для жидкостей.
Тэсс замерла.
— Кто смотрит? — спросила она, оборачиваясь, но в этот момент уже и сама увидела, что лодочник оставил хлопоты на спортивной площадке, подошёл поближе к берегу и воззрился в их сторону. Девушка посмотрела на Андрея — тот полез в задний карман джинсов.
— Что ты делаешь?! — негромко вскричала Тэсс, обернувшись к своей пассажирке. — Ты же мусоришь на озере! Нас сейчас точно оштрафуют!
— Пусть сначала докажут, — Джокаста вдруг сжалась и нахохлилась вся, словно нашкодивший воробей, и как бы боясь быть уличённой в преступлении, зажала ладошки между коленок, будто они всё время там и были.
Констанция вздохнула и опять оглянулась назад — лодочник стоял неподвижно, Андрей прикурил сигарету и затянулся. Кстати, до пирса осталось совсем немного. Ещё чуть-чуть и девушка сдаст с рук на руки брату его неугомонную предприимчивую сестру. Мисс Полл посмотрела на одиноко плавающий посреди озёрной глади лист. Пожилая пара уже ушла, когда уйдут и они с Джокастой, он останется здесь плавать в горьком одиночестве.