Менеджер по чудесам
Шрифт:
— Это билет в Германию. Твой муж так мечтал, чтобы вы поехали туда вместе. Хотел показать тебе другой мир, другую жизнь.
— Где ты его взяла?
— Купила, — скромно ответила я. — Хотела сделать тебе приятное и хоть как-то загладить свою вину.
— Я на тебя больше не обижаюсь, — протягивая конверт назад, произнесла Виктория. — И принять это не могу.
— Почему?
— Тебе не стоило тратиться, тем более что это я тебе осталась должна, — со вздохом произнесла Конышева. — Они же ведь тебе так и не заплатили, я права?
— Ничего, заработаю еще, — попыталась
— Так поезжай сама, ты ведь в Германии тоже не была, — предложила, в свою очередь, Виктория.
— Нет, я не могу. У меня работа, да и тетка, которую я просто не имею права бросать одну. Нет, билет я покупала именно тебе и собираюсь лично доставить тебя на вокзал, если ты, конечно, не против.
— Что ж, спасибо! — искренне ответила Вика. — Не ожидала от тебя такого подарка. И еще, извини меня, если когда-то вела себя по отношению к тебе не слишком красиво. Я просто не знала, какой ты замечательный человек.
— Я и сама порой об этом не догадываюсь, — полушутя ответила я, сосредоточиваясь на дороге.
Глава 10
Я и Виктория Конышева стояли в самом центре здания вокзала, посреди оживленной толпы, снующей туда-сюда с огромными баулами, суетящейся и шумящей, словно улей. Мужчины, женщины, лица кавказской национальности толпились в очереди перед кассами, то и дело выражая недовольство нехваткой билетов в нужный конец. Мы с некоторым равнодушием наблюдали за всем этим, ожидая, когда пробьет девять часов и прибудет поезд.
— Знаешь, у меня какое-то смутное, нехорошее предчувствие, — заметила неожиданно Виктория. — А что, если я зря туда еду, вдруг поезд сойдет с рельсов или с ним случится что-то еще?
— С чего ты вообще взяла, что с ним что-то должно случиться? Поезда уходят и приходят в Тарасов каждый день, и ни с одним из них еще ничего такого не случалось. Это не столица, где постоянно устраивают теракты. Все будет хорошо, и через несколько часов ты окажешься в новом мире. Сразу же забудешь обо всех своих бедах и горестях, и обо мне тоже.
— Нет, о тебе я не забуду, — замотала отрицательно головой Конышева. — Я сильно привязалась к тебе. И знаешь, я бы очень хотела иметь сестру, похожую на тебя.
— Рада слышать. Надеюсь, это не простые слова, и ты действительно не забудешь черкануть мне оттуда хоть пару слов на открытке.
— Писать письма, — сморщила нос Виктория. — Ненавижу писать. Я лучше расскажу тебе обо всем, когда вернусь.
— Сомневаюсь, что ты вернешься, — со вздохом заметила я в ответ.
— Почему? — Вика вопросительно посмотрела на меня.
— Уверена, что тебе там очень понравится и ты не захочешь назад. Но я не обижусь, честно. Ведь этого хотел и твой муж.
Объявили посадку на поезд Тарасов — Берлин. Я подхватила одну из громоздких сумок Виктории и заспешила с нею на платформу. Вика последовала за мной, едва поднимая от пола большой чемодан.
— Чего
— Да ничего такого там нет, я взяла только одежду.
— Случайно не шубу?
Вика улыбнулась:
— Нет, но кое-что от холода все же прихватила. Кто знает, какая там у них вообще погода. Потом я купила продукты в дорогу, не хочу лишний раз тратиться — у них ведь все такое дорогое.
— Да ты, оказывается, скряга, — заметила я.
— Не скряга, а экономная, — поправила она меня. Проводница заторопила пассажиров, Вика вздохнула, затем неожиданно крепко обняла меня и тут же, отстранившись, схватилась за сумки: — Ну все, я побежала. Спасибо тебе большое за эту поездку. Я, когда вернусь, непременно заеду к тебе.
— Ну да, вернешься ты, — усмехнулась я про себя и, медленно повернувшись, вяло поплелась к выходу.
— Женька, ты когда это успела обзавестись знакомыми за рубежом? — еще из коридора прокричала мне вошедшая в квартиру тетушка Мила.
— Ты о чем? — непонимающе откликнулась я, лежа перед телевизором на полу и уплетая одну за другой подушечки со сладкой начинкой.
А что еще мне оставалось делать, если Кононов с Манукяном основательно позаботились о том, чтобы в ближайшее время у меня не предвиделось клиентов. Они то ли сами перехватывали их, то ли кого подсылали, но нуждающихся в моих услугах не находилось. Я даже в газету объявление дала — результат нулевой. Пришлось признать, что мужчины своего добились, а значит, какое-то время мне придется сидеть на шее у тетушки и поедать ее съестные припасы. Впрочем, это меня не сильно напрягало, тем более что обычно добычей денег занималась именно я, а тетя Мила их тратила, не считая. Пришло время поменяться местами.
— Она еще спрашивает. Письмо тут тебе пришло, из Германии, — продолжала выкрикивать между тем тетя Мила.
— Откуда? — тут же вскочила с пола я и метнулась в коридор, где разувалась моя любимая родственница, вернувшаяся из библиотеки, где была ежедневным гостем. Не знаю, завалялись ли там еще детективы, которые она пока не прочла, или тетушка перечитывает все по второму кругу, но ходила она туда, как на работу, без опозданий и пропусков.
— Из Германии, говорю, — повторила тетушка Мила, размахивая зажатым в руке длинным конвертом. — Только что из почтового ящика извлекла вместе с программой на новую неделю. Толстенно-ое, — протянула она, хитро поглядывая на меня, — и адрес ведь наш правильно указан, и имя твое стоит.
Я буквально выхватила из рук тетушки этот самый конверт, едва не разорвав его напополам и не обращая никакого внимания на ее замечание:
— Хоть бы спасибо сказала, негодница. И где только твое воспитание?
Конверт оказался заклеен очень тщательно, а потому пришлось воспользоваться лезвием. Лишь затем я смогла достать тетрадный лист в клеточку, исписанный мелким, размашистым почерком, мне совершенно не знакомым. Торопясь узнать, о чем же там написано, я быстро развернула лист, поудобнее уселась в кресле и начала читать: