Меньше - больше

Тарутин Олег Аркадьевич

Председатель тихо спросил что-то у члена суда Крупновой, и та отрицательно замотала головой; спрошенный председателем Хохлин хохотнул и пожал плечами.

– Ничего мы тут не поняли,-подытожил это краткое совещание Степан Гаврилович, глядя на Валерия Селецкого.-Может быть, вы, товарищ Селецкий, внесете ясность? Здесь вот говорят, что вы якобы бутылки уменьшали у Клименко каким-то способом. А вы вроде не возражаете, соглашаетесь вроде бы, а?

– Ну, предположим, уменьшал,- ответил вопрошаемый как бы с ленцой.

– Что?-подался вперед председатель.-Да как это?

– Что? Как?-полетели вопросы из взволнованного зала.

–

Ну, допустим, существует такой способ,- с тою же ленцой сказал Селецкий.

– Вы это запротоколируйте!-вскочил с места Супоросов, энергично, как регулировщик на углу, вытянув руки: одна рука-в сторону судейского стола, другаяв сторону Селецкого.-Очень важное признание! Это и по моему заявлению признание! Запишите!

Поднялся шум. Председатель, кинув мимолетный взгляд на Супоросова, махнул рукой: сядьте, мол,- и снова в упор уставился на Селецкого.

– Ладно, насчет "как"-это мы потом будем выяснять. Я насчет материального ущерба. На кой черт вы это делали? Если только,-председатель вдруг непроизвольно, точно стряхивая с лица воду, замотал головой,если только в самом деле делали?

– А я не хочу, чтобы дед травился и семью травмировал,-ясным голосом отозвался Селецкий.-Жалко мне их стало - вот и все. Да старик еще сам меня потом благодарить будет.

– Обидел ты меня, Валера, обидел!-раздался горестный стариков голос.Может, ты и хороший человек, а я кровосос семейной жизни, а только не могу я тебя простить и благодарить не буду! А Супоросов Гертруд все одно тебя доконает, мы с ним так и договорились: от меня вывернешься, так от него не уйдешь!

– Ты, алкаш, меня к своим делам не притягивай!презрительно и угрожающе проговорил богатырь Супоросов. Он зло вырвал свой локоть из рук импортной красавицы.- Ну что "успокойся"?
– рявкнул он на нее.
– Это ж одна шайка-лейка, не видишь, что ли?

– Товарищ Супоросов, держите себя в рамках!
– строго сказала старушка Крупнова.

– Тихо, тихо!
– нахмурился Хохлин.

– Видал, Фомич, приятеля своего?-зловеще проговорила старуха Клименко.-Или и дальше судиться будешь?

– Товарищи суд!
– вскочил с подоконника Клименко.-Заявление отменяю! Валерку не прощу, а судиться не буду!

– Так, так,- сказал председатель,- уже полегче... Клименко, ответьте нам, как автор этого заявления,-он ткнул пальцем в листок,-вы имеете претензии к Селецкому? Четко и ясно-ну?

– Аннулирую заявление, как не имевше!

– Очень хорошо. Разбирайтесь в ваших пузырьках сами, а у нас сейчас поважнее дела пойдут. Меньше кляуз-легче жить,-афоризмом завершил Степан Гаврилович клименковское дело.-Теперь вторая бумага...Председатель поднял со стола листок и, тоже отведя его от глаз, зачитал:-"В товарищеский суд... так... от Супоросова Г. Р. так... квартира 24. Заявление. Требую принципиального и сурового осуждения антиобщественного поведения жильца нашего дома Селецкого В. А. Селецкий В. А. систематически нервирует окружающих, постоянно затевает безобразные скандалы, нагло вмешиваясь в чужие дела. Испытывая патологическую ненависть к чужой, честно приобретенной собственности, он старается нанести ей вред и порчу, даже если эта собственность-животное". В скобках-"живая собака", - пояснил Степан Гаврилович.-"Такое безобразное поведение распоясавшегося хулигана Селецкого В. А. могут подтвердить многие жильцы нашего дома, понесшие материальный ущерб, в частности-всеми уважаемый инвалид

войны, пенсионер Клименко В. Ф. ..."

– Вот ведь паразит!
– почти восхищенно вскричал Фомич.-Тут я, стало быть, уважаемый, а тут-алкаш?

Зал, внимавший чтению в недобром молчании, рассмеялся.

– Тише! Читаю дальше. Так... "пенсионер Клименко В. Ф. В отношении меня лично хулиганом Селецким совершены следующие акции: 1) выведена из строя моя машина "Волга-24", модели "седан", 2) приведен в полную негодность металлический разборный гараж, 3) травмирована и искалечена собака-дог, чемпион породы. От своего имени и от лица общественности нашего дома требую сурового наказания хулигана Селецкого В. А., полного взыскания с него нанесенного мне материального ущерба, а также немедленного пресечения его аморальной деятельности, мешающей честным советским людям спокойно трудиться на благо нашей любимой родины. Супоросов Г. Р. 8 июня 1980 г.". Напечатано на машинке,-нашел нужным сообщить председатель, дочитав заявление.

Во время чтения зал сурово и неприязненно рассматривал Супоросова. Один только разоблачаемый Селецкий, едва приметно улыбаясь, смотрел на жену своего врага. Как опа слушала произведение Гертруда! Как поэму, как волшебную сказку! Ах, почему, почему же остальные в этом зале так бесчувственны, так жестоки! Да, это была любовь...

– Завернул!-кричали из публики.-"Честный советский"!

– Пусть докажет! Сегодня в машине ездил, и гараж стоит!

– И дог шастает!

– Не пляшут уже такие заявления, опоздал!

Председатель поднял руку, пресекая шум;

– Кроме заявления, товарищи, имеются еще: характеристика с работы товарища Супоросова, копия товарного чека на машину,-перечислял он, перекладывая бумаги,-собачий диплом и ветеринарная справка. Но они, товарищи, существа дела не проясняют. Заявленьице-то, сами слышали, серьезное! Такие обвинения доказывать нужно, товарищи. Думаю, надо нам сейчас выслушать товарища Супоросова - что он может сообщить конкретно. Потом мы ознакомим собрание с актом комиссии, а потом заслушаем товарища Селецкого, а характеристики да дипломы - это дело десятое.

– А вот вы как раз зачитайте характеристику!
– вскочив с места, крикнула красавица Супоросова.-Это вам не какая-нибудь бумажка! В "Оптснабе" зря характеристик не дают! Тоже мне!-От возмущения Супоросова порозовела и стала еще краше.-Гертруда Романовича все уважают и ценят! Заграницу доверяют! Что ж ты молчишь, Трудик? Скажи им! А если у нас все есть, и машина...

– Сядь!
– дернул ее за руку супруг, силком возвращая на место.-Заграница... Не видишь, дура?-кивком указал он на враждебно гудящую публику.

Жена ойкнула от неожиданности и села, глядя на супруга с изумленно приоткрытым ртом. Супоросов поднялся. Спокойный, осанистый, великолепный, он словно бы и сам являлся чемпионом породы, ну коль уж не города, так района. Многим в зале пришла в голову эта мысль при взгляде на вставшего Супоросова.

– Я полагаю,- начал Супоросов породистым баритоном, обращаясь только к председателю товарищеского суда,-я полагаю, что разбор подобных уголовных дел, да, да, подчеркиваю-уголовных, вообще не входит в компетенцию товарищеского суда жилконторы,-он презрительно усмехнулся,-поскольку никто из членов этого суда даже не имеет юридического образования и где вместо серьезного разбора дела устраивается цирк на потеху разным безответственным элементам.