Меньшее зло
Шрифт:
Я добросовестно прослушал весь список, осторожно покачал головой и спросил, чувствуя, как в животе разрастается противный ледяной комок:
– Может быть… снимок… база данных? Отпечатки?
– Да, мы получили снимки, – разочарованно вздохнул врач. – Но сейчас такая путаница, столько всего случилось… вы ведь могли приехать в город с другого конца страны. Не помните? Дорога, поезд, машина?
– Нет… помню… фонтан.
– Жаль. Но у вас все обязательно получится. Отдыхайте, Алекс.
– Да…
Следующие шесть недель я лежал под капельницами, посещал различные процедуры, а также старательно
Несмотря на всю неоднозначность своего положения, я чувствовал, что ситуация находится под контролем. Создание базовой легенды для адаптации в чужом обществе шло согласно рекомендациям нашего преподавателя по психологии – мои эмоции все время оставались под контролем, нужный психотип формировался, акцент нарабатывался. Персонал госпиталя окончательно перестал интересоваться моим прошлым, тело чувствовало себя все лучше, а неожиданности пока что обходили меня стороной. В принципе, мне оставалось только выйти из больничных стен и придумать способ вернуться домой.
На первый взгляд, особых препятствий для этого не имелось.
– Поздравляю, Алекс, через десять дней мы вас выписываем, – сообщил доктор Льюис во время очередного контрольного осмотра. – Речевые функции полностью восстановлены, на клеточном уровне тоже все в порядке. Остается амнезия, но здесь может помочь только время или квалифицированная психологическая помощь. К сожалению, ее мы предоставить не можем.
– Спасибо вам. Мне хватит того, что я могу нормально жить. Если бы я мог вас как-нибудь отблагодарить, я бы это сделал, но…
– Бросьте, Алекс. Это моя работа.
– Все равно спасибо.
– Пожалуйста. Через пять дней придет специалист из службы безопасности, который сделает вам идентификатор. После этого останутся только формальности.
– Ясно…
Следующие несколько суток я провел как на иголках – грядущая проверка могла как полностью оградить меня от любых претензий местных властей, так и безвозвратно похоронить. Второй вариант казался гораздо вероятнее первого, но тотальная биометрическая идентификация барнардцами не практиковалась, возиться с каким-то безвестным пареньком в текущих условиях особого смысла не имело… или все же имело?
К счастью, большинство моих страхов оказались беспочвенными – до серьезного расследования дело так и не дошло. Тем не менее, встреча с безопасником прошла очень напряженно.
– Добрый день, Алекс, – кивнул обосновавшийся в кабинете доктора Льюиса офицер. – Я должен задать вам несколько вопросов.
– Конечно.
– Нам предоставили данные, согласно которым вы полностью утратили память в результате полученного во время бомбардировки шока. Это соответствует истине?
– Да… наверное, соответствует. Я ничего не помню, даже бомбардировку.
– Хорошо. К сожалению, в наших базах нет рисунка вашей радужной оболочки. Также у нас отсутствует ваш генетический код. И отпечатки пальцев.
– Простите, я не знаю, как это могло случиться.
– Вы верите в бога? Или богов?
– Э… наверное, нет.
– У
– Нет.
– Как вы перешли границу? Где ядерный заряд?
– Простите, какой еще заряд? Я…
– Это вы взорвали бомбу в Никосии?
– Что?! Я же сказал…
– Вашу мать зовут Джейн, правильно?
– Не знаю!
– Вы давно работаете на мексов?
– Даже если бы я на них работал, я этого не помню!
– Сколько вам лет?
– Не знаю. Врачи говорят, что около девятнадцати.
– Вы совершали преступления?
– Откуда мне знать?!
Собеседник внезапно сбавил тон и очень серьезно произнес:
– Восемьдесят процентов жителей нашей страны вносят детей в базы данных сразу после рождения. Остальные используют свое конституционное право на неприкосновенность частной жизни. Понимаете, кто чаще всего поступает таким образом?
– Судя по вашим словам, это шпионы, религиозные фанатики и преступники.
– Именно так.
– И что? Простите, но я не помню, что было раньше.
– Решили начать новую жизнь?
– Я был бы рад возобновить старую. Но не могу.
Офицер некоторое время пристально меня рассматривал, но затем слегка расслабился и кивнул:
– Хорошо, будем считать, что я вам верю. Вы получите новый идентификатор, однако в вашем личном деле будет пометка о неблагонадежности. Если вы действительно хотите изменить свою жизнь – государство согласно это принять. Если же вы решите вернуться на преступный путь, это будет расцениваться как рецидив. Со всеми вытекающими последствиями.
– Я не преступник.
– Откуда вам знать?
Ответить на этот вопрос было нечего. Пришлось промолчать.
– Вот именно. Надеюсь, что вы станете полезным членом общества, Алекс Фишер. Желаю удачи.
– Спасибо…
Через день мне прислали удостоверение личности – небольшую серебристую пластинку, напичканную электроникой и украшенную моей фотографией. А еще спустя трое суток госпиталь окончательно со мной распрощался.
Я сидел на обшарпанной пластиковой скамейке, крутил в руках продуктовую карточку и в который уже раз за последнее время систематизировал имевшуюся в моем распоряжении информацию. Мимо ходили озабоченные люди, с неба сыпалась мелкая изморось, полученная в больнице накидка все сильнее пропитывалась влагой, но подобные мелочи оставались где-то на задворках моего внимания.
Двигаться к линии фронта было нельзя – интуиция буквально кричала об опасности, постоянно напоминая о сбивчивых рассказах Марии, брошенных вскользь репликах доктора Льюиса, злых словах разговаривавшего со мной офицера и крутившихся по местной сети новостях.
Сразу после ядерной бомбардировки регулярные части противника были спешно разделены на более мелкие формирования и рассредоточены вдоль всей границы условно-безопасной зоны. Это мешало добраться до ничейной территории. Как минимум пятеро моих товарищей были обнаружены и ликвидированы. Как минимум один из них не успел взорвать свою бомбу. Это заставило врагов многократно усилить патрулирование местности. Моя собственная легенда была шита белыми нитками – даже несмотря на готовность к допросу и выверенную линию поведения. Это уже привлекло внимание офицера и стало причиной соответствующей отметки.