Меншиков
Шрифт:
Старание супруги откормить Даниловича вне подозрений. Где бы ни находился князь, туда тянулись обозы со всякой снедью. В середине сентября 1708 года из Смоленска было доставлено 10 четей сухарей, четь овсяных круп, 40 цыплят, бочонок огурцов, 100 булок и столько же калачей, бочка венгерского вина, две бочки пива. Не прошло и полутора месяцев, как запасы светлейшего пополнились новой снедью, среди которой были три пуда коровьего масла и множество деликатесов: пуд паюсной икры, две белужьи спинки, бочонок сельдей, бочонок соленых слив, кадка свежего винограда, четыре десятка соленых лимонов.
Меншиков то и дело благодарил Дарью Михайловну за полученное вино, цыплят, пиво, мед, пирожки, дыни, яблоки и прочее. Иногда он и сам требовал припасов: «Да извольте
На попечении Дарьи Михайловны находился и гардероб супруга. Периодически она отправляла ему кафтаны, штаны, рубашки. Вместе с тем княгиня одаривала светлейшего всякого рода безделицами и украшениями. 3 мая 1710 года она писала князю: «Посылаю к милости твоей презент – перстень с зеленым камнем, то есть знак надежды нам в милости твоей»; в декабре следующего года светлейший благодарил из Ревеля «за презент, то есть за присылку табакерок, которые, – как писал получатель, – зело приятно я принял, тако ж и за икру». [393]
392
Архив ФИРИ, ф. 83, картон 9, д. 185, л. 2; д. 325, л. 2; РГАДА, ф. 198, д. 1170, л. 3, 39, 45, 85 и др.
393
Архив ФИРИ, ф. 83, картон 13, д. 87, л. 1; РГАДА, ф. 198, д. 1170, л. 217.
Молва о добром согласии между князем и княгиней стала достоянием столицы. Услужливые виршеплеты по поводу девятнадцатилетнего юбилея их супружеской жизни сочинили поздравление с витиеватым и тяжеловесным описанием достоинств князя.
Льстивые вирши в его честь венчает стих, в котором имя Александра Меншикова поставлено рядом с Александром Невским и Александром Македонским:
Виват войск всероссийских фелтьмаршал главнейший, Князь Римской и Российской империи светлейший, Герцох земли Ижорской, кавалер дознанный, Разными победами свидетельствованный, Друг же многих монархов в союзе любезных, Двом храбрым Александром тезоименитый — Невску и Македонску – их же знамениты.Вирши заканчиваются здравицей в честь супруги:
Да здравствует такожде и супруга его С фамилиею всею, та ж да не престанет От рода в роды паки сего света станет. [394]Особое положение в семье светлейшего занимала его свояченица Варвара Михайловна. Ее не назовешь ни «бедной родственницей», ни приживалкой, готовой терпеть унижение ради куска хлеба и крыши над головой. Такого рода родственники выражали покорность и подобострастие, их заискивающие взгляды, встречаясь с глазами преуспевающих хозяев, пытались прочесть в них малейшее желание. Не такой была Варвара Михайловна.
394
РГАДА, ф. 198, д. 215, л. 58.
В доме князя она пользовалась уважением. Не сумев завести собственной семьи, она верой и правдой служила семье своей сестры. На ней, по-видимому, держался дом и воспитание детей. Это была личность приметная и влиятельная – недаром ей после падения Меншикова была уготована келья, в то время как братья Дарьи Михайловны, люди серые, не были ущемлены.
Имя Варвары Михайловны в документах семьи встречается с той же поры
Самое примечательное в положении Варвары Михайловны в семье князя: она, в отличие от княгини, вмешивалась в дела вельможи и не чуралась роли ходатая, неизвестно, однако, бескорыстно или за мзду: к ней обращались с просьбами о «предстательстве» перед князем. Правда, такое происходило только после смерти Петра; майор Иван Хрущов просил Варвару Михайловну «чрез заступление милости вашей к светлейшему князу, чтоб мне быть во оном Стародубском полку полковником». Некий Г. Чернышов хлопотал через Варвару Михайловну о переводе из Воронежа в Петербург и т. д. Сколь успешным было «предстательство» Варвары Михайловны – неизвестно. [395]
395
Там же, д. 1172, л. 8, 1, 7, 18, 23.
Сестер у светлейшего было не две, как ранее полагали, а три: Анна, Мария и Татьяна. Чаще других источники называют Анну Даниловну, видимо, самую младшую из них. Анна Даниловна еще до женитьбы своего брата на Дарье Михайловне проводила время в ее обществе и находилась под присмотром девиц Арсеньевых. Мало что изменилось в положении Анны и после того, как отношения между ее братом и Дарьей Михайловной были оформлены браком, – года три она жила с Дарьей и Варварой Михайловнами, странствуя вместе с ними по городам и весям, расположенным вблизи театра военных действий.
Анна Даниловна вышла замуж за Антона Девиера. Этот брак не входил в расчеты Меншикова, считавшего, что сестре князя невместно иметь супругом царского денщика. Гнев светлейшего достиг апогея, когда к нему явился Девиер просить руки его засидевшейся в невестах сестры. Жених при этом заявил, что князь вправе ему отказать, но тогда светлейшему придется иметь дело с внебрачным племянником. Согласно молве, Александр Данилович велел высечь и выпроводить наглого жениха, осмелившегося нарушить честь его сестры, но тот пожаловался царю, и Петр велел сыграть свадьбу.
В этой версии, видимо, немало истинного. Во всяком случае, Анна Даниловна, выскочившая замуж при столь пикантных обстоятельствах, утратила прежнее расположение своего знаменитого брата. Не приобрел расположения и зять, Антон Мануйлович Девиер. Светлейший затаил если не злобу, то недовольство и не пожалел ни зятя, ни сестры, когда в мае 1727 года отправлял Девиера после экзекуции в сибирскую ссылку, а Анну Даниловну – на поселение в одну из деревень. Честолюбие взяло верх над родственными чувствами.
Из этого не следует, что две семьи намертво враждовали между собой. В отдельные годы отношения между ними были настолько тесными, что создавали полную иллюзию близости родственной. Подобное наблюдалось в 1722–1723 годах, когда князю грозили наибольшие беды и он в лихорадочных поисках заступников не пренебрег и своим зятем, снизойдя до того, что приблизил его к себе и на время забыл о неприязни. В январе 1722 года князь просит Девиера, находившегося вместе с царем в Москве на празднестве по случаю заключения Ништадтского мира, «о всем нас уведомлять, о чем мы на вашу милость есть благонадежный». Не подлежит сомнению, что у Меншикова было множество доверенных лиц, готовых «о всем нас уведомлять», но кто знает, может быть, зять проявит рвение и пронюхает то, что останется тайной для прочих корреспондентов.