Мент. Одесса-мама
Шрифт:
Он с трудом приподнялся из-за стола.
— Пошли, Бодров. Познакомлю тебя с Романом Савиных. На первое время походишь под его началом, потом начнёшь работать самостоятельно.
Я не удивился его словам. Обычная практика — прикреплять новичка-стажёра к более опытному сотруднику.
— А товарищ Савиных — он как: из учителей или дантистов?
— Ни то, ни другое. До революции работал счетоводом у немцев-колонистов. В гражданскую воевал с Деникиным. Теперь вот в угро.
— Игорь
— Чего тебе, Бодров?
— Мне бы оружие: револьвер или пистолет.
— В бою добудешь.
Он засмеялся.
— Снова шучу, Бодров. Служебное оружие получишь… скажем, через недельку. Никто тебя сразу гоняться за бандитами не пошлёт. Поработаешь с бумагами, освоишься.
Без шпалера было несколько неуютно, но перечить начальству я не стал. Так и быть, недельку переживу. Тем более по старым ментовским традициям на новичка спихивают всю бумажную волокиту. Уверен, в одесском угро всё точно так же.
У Кабанова была грузная расплывшаяся фигура, при этом, как я успел заметить, он слегка прихрамывал на правую ногу.
— Это у вас после ранения?
Он не сразу сообразил.
— Что?! А, в смысле — нога?
— Да. Вижу, прихрамываете. В ногу ранили?
— Если бы… Меня куда только ни ранило: и в грудь, и в спину, и в руку, а вот по ногам больше повезло — ни одной царапины за всю гражданскую. Это у меня после Сиваша началось, когда мы его в ноябре двадцатого через брод форсировали. Врачи говорят — ноги застудил.
Прихрамывая, он довёл меня до филёнчатой двери, на которой канцелярскими кнопками был прикреплен бумажный листок с надписью «Оперативная часть 3-го района».
— Всё никак руки не доходят нормальную табличку сделать, — вздохнул Кабанов и толкнул дверь.
За ней находилась большая и холодная комната, в которой пятеро мужчин разных возрастов сгрудились возле шестого — высокого, вихрастого, фигурой и крупными чертами лица напоминавшего Маяковского.
Я понял, что он рассказывает анекдот.
— Стоит, значит, мужик на трамвайной остановке. Тут к нему подходит его сосед — еврей. Спрашивает: что делаете? А мужик мнётся, не знает, как ответить, чтоб не обидеть. Скажу — трамвай ожидаю, неправильно поймёт. Трамвай поджидаю — та же история. Наконец, придумывает, как выкрутиться: я, говорит, трамвай подъевреиваю.
— Что, Савиных, всё анекдоты травишь? Другой работы нет? — хмуро спросил Кабанов.
Похожий на Маяковского разом посерьёзнел:
— Так это, Семёныч, минутка свободная выдалась, вот и решил ребятам анекдот рассказать.
— Считай, что на этом твой отдых закончился. Вот, знакомься — я тебе стажёра привёл. Зовут Григорием, фамилия — Бодров. Товарищ только сегодня поступил к нам в отдел. В розыскном деле не новичок. Раньше работал в омском
Закончив напутственную речь, Кабанов развернулся и вышел из кабинета. Похоже, на этом официальная часть закончилась.
Я дружелюбно улыбнулся:
— Гриша.
Савиных с обречённым выражением лица подошёл ко мне.
— Рома. С остальными я тебя потом сам познакомлю.
Я пожал ему руку.
— Это правда, что ты брат Шора? — спросил он без особого энтузиазма.
— Правда, троюродный. Из Могилёва.
— А где в уголовном розыске служил?
— Год в Омском угро оттрубил, после того, как из армии демобилизовали.
— Ушёл почему?
— Не ушёл — ушли. Под сокращение попал. Сначала в Могилёв к своим вернулся, потом Осип предложил сюда перебраться, сказал, что с работой поможет. Ну и в общем — помог, — изложил я нашу легенду.
— То, что у тебя уже есть опыт — хорошо! Только надо понимать: у вас в Омске было своё, у нас, в Одессе, своё. Эта, как её…
— Специфика, — подсказал я.
— Точно. Поэтому вперёд батьки в пекло не лезь, делай только то, что говорят.
— Как скажешь, Рома. А где братец? Что-то не наблюдаю его сегодня… — осмотрелся я.
— Хорош родственничек, — хмыкнул Рома. — Даже брательнику ничего не сказал. Его в Севериновку вчера вечером отправили.
— Надолго?
— Как пойдёт. Да ты не обижайся на него — некогда ему предупреждать было. Барышев дал полчаса на сборы, и покатил наш Осип в Севериновку с тревожным чемоданчиком в руке. Даже домой не забежал. Служба такая. Или у вас в Омске по-другому было?
— По всякому бывало. И так тоже. Куда меня определишь?
Савиных неопределённо пожал плечами.
— Стол на тебя, пока не выделили. Давай за мой присаживайся. Вон, табуретку возьми. Авось не подерёмся.
Я как послушный ученик взял табуретку и поднёс её к столу нового «шефа». От меня не укрылось, что на столешнице лежат сразу несколько папок от уголовных дел.
— Чем будем заниматься? — с готовностью спросил я.
Тот указал на папки.
— Да любым делом. На выбор.
Я потянулся к самому пухлому тому, однако Рома меня остановил.
— Да что ты всё буквально в лоб воспринимаешь! Рано тебе ещё в одиночку работать. Смотри за мной и учись.
Внезапно единственный телефон в отделе, повешенный на стену, издал пронзительную трель.
Савиных скорчил недовольную мину и встал из-за стола, чтобы подойти к телефону.
— Уголовный розыск третьего района. Слушаю. Хорошо, пусть заходит.
Наставник вернулся за стол.
— Не успели старые дела разгрести, как, кажись, новое привалило.