Мент
Шрифт:
Глава 5
ПОКОЙНИЦА ПРЕПОДНОСИТ СЮРПРИЗЫ
Открыв дверь и увидев на пороге Дорофеева с трехлитровой банкой огурцов и прячущегося у него за спиной Бабкина, Андрей невольно улыбнулся.
– Рабочий день закончился, вот мы и решили… – извиняющимся тоном проговорил Бабкин. – Подумали, что одному тебе будет как-то не в кайф.
– Наши искренние соболезнования. – Дорофеев, схватив руку Андрея, принялся сильно ее жать, при этом незаметно оттесняя хозяина с прохода. – Мы ж все понимаем.
– Ну, подумай, Андрей, разве мог Ваня для чужого расщедриться на целый трехлитровик, – вставил свои пять копеек Бабкин и, войдя в прихожую, закрыл за собой дверь.
– А где остальные?
– Миша не пьет. А Калина дежурит, – хором ответили опера.
– Посидим в комнате. – Андрей кивнул в сторону гостиной.
Дорофеев поморщился:
– Лучше на кухне. Привычнее как-то. И убирать потом проще.
– Как скажете, – уступил Андрей. Вспомнив, что уже почти два дня не покупал продуктов и в запасе у него всего полбутылки водки, стушевался.
– Вообще-то в холодильнике у меня шаром покати, – честно признался он.
– Не волнуйся. Все продумано до мелочей! – Бабкин вытащил из-под куртки бутылку «Пшеничной», затем еще одну и протянул их Андрею. Потом прошел на кухню и, переглянувшись с Дорофеевым, сказал:
– А теперь все остальное.
На глазах у Андрея началось опустошение карманов. На кухонный столик перекочевало несколько банок консервов, баночка солянки и с полкило охотничьей колбасы. В довершение ко всему Дорофеев извлек из-за пазухи буханку «Бородинского» хлеба.
– Просто, но со вкусом, – произнес он, любовно, по-хозяйски оглядывая стол.
– А где у тебя нож, разделочная доска, стопарики в конце концов? Я понимаю, повод не праздничный, а все же надо как-то по-человечески проводить…
– Стопарики?.. – Андрей задумался. Видя, что всерьез озадачил коллегу, Дорофеев поспешил исправить положение.
– Ты не суетись. Скажи, где все искать, остальное я сделаю сам. – Не дожидаясь ответа, он открыл стенной шкаф и радостно воскликнул:
– Отлично!
Тарелки есть. Ножи-вилки, если я правильно понял, в другом отделении?
– Да, – подтвердил Андрей. – Рюмки там же.
– Рюмки можешь для баб оставить, – отозвался Дорофеев и, сгрузив в умывальник тарелки, решительно потянулся к стоявшим на полке стаканам. – Интеллигентов нашел. Знаешь, что меня больше всего бесит? Приходишь в компанию, а хозяин выставляет на стол что-то вроде наперстков, грамм на двадцать. Пока бутылку добьешь, десять раз зевнуть успеешь. Разве это выпивка?. Вот у нас, артиллеристов, законы другие: зарядил по полной программе и…
– Первый раз слышу, что ты в артиллерии служил, – не удержался от комментария Бабкин, с завистью наблюдая, как лихо его сослуживец вспарывает консервные банки.
– Ну, это я так, для образа, – поправился Дорофеев и, еще раз внимательно осмотрев заставленный закусками стол, приглашающе
– Ну, что, по коням?
– Да уж, пожалуй, – поддержал Бабкин и первым опустился на табурет.
Андрей, до этого молча куривший у окна, потушил сигарету и присоединился к ребятам. Дорофеев тем временем разлил по сотке и, сжимая в огромной ладони стакан, встал. Понимая важность момента, его примеру последовал Бабкин. Андрею тоже пришлось встать.
– Так вот, – Дорофеев со значением кашлянул, – я видел Веронику всего один раз… – Поймав удивленный взгляд Андрея, он тут же уточнил:
– Случайно и издали. Короче, женщина что надо. Думаю, Андрей и не стал бы связываться с кем попало.
– Точно, – поддакнул Бабкин.
– Ну, что тут можно сказать… – продолжил Дорофеев. – Голова на месте, незамужняя, ноги до пупа, ну, все при ней. Ей бы жить да радоваться, пацанов рожать. Ну да что там! Тяжело, когда кто-то умирает. А когда от рук каких-то козлов погибают такие девочки, самому жить не хочется… – Лицо Дорофеева побагровело, а голос сделался жестким. – Ну, попадись мне этот гаденыш, что бомбу подложил, я его своими руками задушу!
– Короче, давайте за Веронику, – перебил его Бабкин. – Без лишних слов. И пусть земля ей будет пухом.
На кухне воцарилась мертвая тишина. Выпили.
– Пожалуй, одной маловато будет по такому поводу, – заспешил Дорофеев. – Обидится ведь.
Он налил еще по сто. Повторили, однако легче на душе не стало. Разговор не клеился. Лишь после третьей позволили себе немного расслабиться. Дорофеев и Корнилов закурили, а Бабкин потянулся к тарелке.
– Мировая закусь, – заметил он, хрустя огурцом. – Не знаю, какой ты, Вань, милиционер, а вот по части солений настоящий мастер. Талант, да и только.
– Ладно, не хохми, – оборвал его Дорофеев? вспомнив о своих обязанностях, принялся разливать. Налив себе, с огорчением обнаружил, что бутылка пуста.
Вторая.
– Черт! А ведь только сели, – не сдержался он.
– Может, на два раза? – предложил Бабкин. Дорофеев покачал головой:
– Нет. Предлагаю выпить за мужскую дружбу. Мы. ведь друзья. Нам бросили вызов, и мы должны на него ответить.
– По всей строгости закона, – с издевкой подхватил Бабкин и поднял стакан.
– Хороший тост. Знать бы только, кому морду бить. Может, ты и подскажешь, Вань?
– Найдем, – невозмутимо ответил Дорофеев. – Я всю эту шушеру на уши поставлю, а найду.
– Ладно, ребята. Давайте не будем об этом, – негромко, но твердо остановил Андрей. – С этим делом я сам разберусь. И уж если пить, так давайте за то, чтобы пореже собираться по таким грустным поводам.
– Принято, – поддержал Бабкин и первым осушил стакан.
Подождав, когда остальные повторят его подвиг, он обиженно покосился на Андрея.
– Зря ты, командир, обижаешь нас. Мы ведь и вправду беспокоимся…