Ментальная несовместимость (сборник)

Дьяков Виктор Елисеевич

– И как не страшно было тебе… вон сколько положил…- хотел сказать людей, но многозначительно промолчал Командующий.

– Чего страшного,- удивился солдатик.- Если бы людей, а то ведь звери. Вона, человек всегда на зверей охотится и не боится, и я не боюсь...

Генерал остался доволен собой. И встреча со старейшинами, и с награждаемыми прошли успешно. Он не выказал слабости и предстал в их глазах тем, кем и предполагала занимаемая им должность: твёрдым, мудрым, решительным, бесстрашным…

3

Прошло полгода… За это время случилось ещё много таких встреч, и генерал окончательно

научился управлять собой и сам почти не сомневался, что изжил тот оставшийся у него с детства «щенячий» страх. И тот комплекс, который Он испытывал при сравнении с командующим второй армии, этот комплекс тоже исчез. Тем более что его соперника, которому он тайно завидовал, взяли и сняли с должности. Нет, Командарм – 2 не потерпел поражение, напротив, продолжал воевать блестяще, его по-прежнему сравнивали с легендарными Ермоловым, Баклановым и джигиты его боялись не меньше чем их далёкие предке тех прославленных царских генералов. Его сняли по просьбе местного населения. Де, слишком много его войска джигитов убивали. Вроде бы за это, наоборот, должны наградить, ан нет, не понял соперник, что в этой хитрой войне, главное не умение бить врага, и даже не сбережение своих людей. Не, в этой войне главное, чтобы тебя ненароком не объявили врагом гордого горского народа, а его объявили. Обратились прямо к президенту, чтобы убрали этого «душегуба», чтобы поставили другого, который не так обильно джигитов губит. Не спасли соперника ни слава, ни любовь солдат, сняли и отправили в почётную отставку.

А вот Он, Командарм – 1, напротив, был обласкан, его хвалили и в Кремле и здесь. Он ведь не так беспощадно уничтожал джигитов, а главное, что особенно нравилось местным, своих терял куда больше. В изменившихся условиях войны, когда оказалась захвачена почти вся мятежная республика, надо было уже не столько убивать, сколько задабривать местных, потому призыв «мочить» негласно заменили на «целовать в …». Командарма – 1 назначили командующим уже всей объединённой группировки, и он гордо въехал в главный город республики, свой родной город.

И вот Он на вершине славы, все лавры общей победы достались ему, и он сам себя чувствовал необыкновенно мудрым, гениальным – так сумел провести эту рискованную компанию, что и в Москве превозносят и местные не ненавидят. Вот что значит овладеть искусством жизни на Кавказе. И гласно увенчать его славу должен был документальный фильм, который о нём приехала снимать бригада с центрального телевидения. Сценарий этого фильма разработал режиссёр из Москвы, он включал интервью в рабочем кабинете, посещение Командующим войск, кладбища, где похоронены родные генерала. Затем посещение дома, где вырос Командующий…

И в кабинете, и в войсках, и на кладбище съёмки прошли отлично. Правда русское кладбище оказалось разграблено и осквернено, разбито, разворочено, но «свежая» местная власть именно могилы родичей Командующего срочно восстановила, отчистила от дерьма. Оператор специально не брал в кадр рядом расположенные разбитые и загаженные могилы и памятники, показал только могилы родителей и тётки Командующего. Но вот поехали в ту часть города, где когда-то в частном доме он жил с родителями. Он помнил, что в том районе частной застройки его соседями были в основном русские, но не знал, что сейчас их там уже нет и его дом, который он после смерти матери продал другому владельцу, тоже русскому… тот дом имеет уже совсем других хозяев. Когда Он с бригадой ЦТ и охраной приехал… Никто не вышел их встречать, ни из бывшего его, ни из соседних домов, в которых когда-то жили дяди Пети и тёти Маши. На процессию подозрительно и с ненавистью из окон взирали новые хозяева, горцы, не заплатившие за них ни копейки. Генерал в душе клял себя, что в эйфории не подумал и согласился на съёмки в своём бывшем доме, и не удосужился заранее разузнать, что там и как. И как он мог забыть, что за годы войн почти всё русское население города или сбежало, или уничтожено,

и что может случиться такой «прокол». Но делать нечего, телевизионщики уже начали снимать…

– Вот это мой дом… сейчас здесь другие люди живут, и не надо туда ходить беспокоить, давайте прямо отсюда снимите и всё, а то ещё напугаем…

Но из калитки его бывшего дома уже вышел нынешний хозяин. Он стоял и сумрачно вглядывался на генерала, операторов с камерами, ведущую с микрофоном, солдат охраны с автоматами. Хозяин явно нервничал, ибо не знал, для чего эти русские остановились возле его дома. Это был уже пожилой мужчина с довольно слабым зрением, но генерал показался ему чем-то знакомым. Он достал очки, пригляделся и узнал… Тут же вся нервозность хозяина пропала. Он презрительно, зловеще усмехнулся и пренебрежительно посмотрел генералу прямо в глаза… как смотрит собака на другую, в прошлом ею многократно жестоко битую.

Генерал как раз собирался что-то проговорить в микрофон. Рассказать о своём детстве, когда проходила «становление и закалка» характера будущего полководца, но так и застыл с полуоткрытым ртом. Он тоже узнал хозяина, это оказался один из его одноклассников, который когда-то давал ему унизительных «пендалей», вместо которого он мыл полы в классе, собирал кукурузу в поле, который когда-то, вместе со своими родными и двоюродными братьями безнаказанно унижали всех русских мальчишек и девчонок в окрестностях, который говорил гадости о его матери и сестре. Это был один из тех, кто избили и его… всего один раз. Генерал всё вспомнил мгновенно, то что забыл, вычеркнул из памяти, чтобы в ней остались только «белые» полосы, успешная карьера, награды, приёмы в Кремле, хвалебные статьи в газетах, журналах, интервью. Этот бывший одноклассник заставил вспомнить детство, самую «чёрную» полосу его жизни, осветить те уголки памяти, которые он усиленно «стирал». И он вспомнил всё так ярко, будто это случилось не сорок лет назад, а вчера, и весь позитив его последующей жизни сразу померк, отошёл на второй план, а на первый вышел старый, забытый страх…

– Пойдёмте… поедем отсюда скорее… я же говорил… здесь другие люди, другие хозяева…

Генерал повернулся и чуть не бегом устремился к своему УАЗику, прячась за спины автоматчиков. На его лице застыл безумный, животный страх… страх «битой собаки».

НЕОБЫЧНАЯ ИСПОВЕДЬ

рассказ

– Это блажь, конечно, но ведь жить-то ему осталась неделя... ну от силы две,- искренне сокрушался тюремный врач, крупный, рыхлый, поминутно отирающий платком потную шею – вентилятор почти не освежал, а зарешёченное окно "дышало" жарким уличным воздухом.

– Совсем никакой надежды? – напротив врача, с другой стороны стола, хаотично заваленного всевозможными медкнижками, историями болезни, рентгеновскими снимками... сидел священник в полном облачении. Среднего возраста, среднего роста, средней комплекции... Если бы не ряса, крест на груди, бородка клинышком, внешне совершенно не примечательный. В отличие от врача он, во всяком случае внешне, стойко переносил жару, ни разу даже не отерев лба.

– Абсолютно. Как говорят в таких случаях, медицина бессильна. Процесс зашёл слишком далеко. Лёгкие у него слабые и обратился он поздно, да и, сами понимаете, возможности наши, увы... Жалко, парень вроде не плохой, не рецидив, первая ходка у него, по глупости с какой-то мелкой бандой связался,- продолжал сокрушаться врач.- И режим не нарушал никогда, а тут, как нашло на него. Хочу исповедоваться и всё. Мы сначала не реагировали, думали пошумит, да кончит. А он сильнее, забузил, суп на пол опрокинул, ругается. Усмирить хотели, да передумали, и без того чуть живой... Вот и решили вас побеспокоить.