Ментаты Дюны
Шрифт:
Манфорд посмотрел на обезглавленные тела в центре площади.
– Три человека, совершившие ужасную ошибку, – небольшая плата за очень важный урок.
Он сделал знак, и сотня его последователей устремилась вперед.
Батлерианцы злобно врывались в дома, били окна, вышибали двери, но вождь контролировал их, поэтому разбой был сведен к минимуму.
Закончив, Манфорд подтолкнул Анари, и она понесла его; за ними двинулись все остальные. На время публичной казни Манфорд забыл о Ролли Эсконе. Теперь бизнесмен с посеревшим лицом шел за ним.
Манфорд не сочувствовал слабым.
– Некоторые
Чувствуете ли вы это? В мгновение, когда ваш корабль начинает свертывать пространство, опасность возрастает стократ. Сможете ли вы пережить переход?
Не все проблемы эпичны, и даже легендарные герои могут страдать от мелких неудобств.
Сапог натирал воспалившийся палец и мешал Вориану идти по песку. Когда эта неприятность его не раздражала, он находил в ней некоторую иронию. Она позволяла ему увидеть действительность в правильном свете: Вориан Атрейдес, знаменитый герой джихада, воин, проживший больше двух столетий, страдает от очень человеческой немочи.
Он не чувствовал себя великой легендой, когда, сопровождая своего капитана, шел по пыльной дороге от космопорта к Арракис-Сити. Конечно, капитан Мариус Филлипс понятия не имел, кто идет с ним рядом, хотя Вори никак не пытался изменить внешность.
У Атрейдеса были темные волосы, узкое лицо и серые глаза; высокий и стройный, он поразительно отличался от своего приземистого коротконогого спутника. На первый взгляд они с капитаном казались совершенно разными, но у Вори была способность с любым находить общий язык. Ему нравился капитан торгового судна, нравились его спокойствие и умение управлять кораблем «Налган шиппинг».
После приземления они надели традиционные костюмы, позволяющие сохранять и перерабатывать жидкости в сухой атмосфере Арракиса. Филлипс ворчал и проявлял недовольство.
– Ненавижу эту пустынную планету.
Вори уже приходилось носить такой костюм, поэтому он помог капитану приладить трубку фильтра у рта и застегнул крепления у шеи.
– Так мы делали, когда я работал в бригаде сборщиков пряности.
Когда все было прилажено, капитан грубовато его поблагодарил. Филлипс не раз бывал здесь по делам, но ничего не знал о жизни местных жителей.
– Ну, по крайней мере так терпимо, – сказал он, поправляя полимерную ткань на груди. – Я бы никогда не прилетел в это проклятое место, если бы не прибыль от торговли пряностью. И не работал бы в «Налган шиппинг», если бы меня приняли в одну из больших компаний.
Они пошли дальше, обдуваемые горячим ветром из пустыни.
– Место неприятное, – согласился Вори, стараясь не обращать внимания на больную ногу, чтобы Филлипс не заметил, что он хромает. – Годится только для местных фрименов и гигантских червей.
Он рассказывал капитану кое-что о своем прошлом. И немало тяжелых его воспоминаний было связано с этой планетой.
Здесь погиб Гриффин Харконнен. И я не смог его защитить.
За месяцы совместных полетов Вори понравился капитану; Филлипс назначил его вторым по старшинству в небольшом экипаже, состав которого из-за низкого жалованья в «Налган шиппинг» постоянно менялся. Никто на корабле не знал, кто он такой
За восемь десятилетий, прошедших после битвы у Коррина, Вори почти не изменился внешне, но образы героев войны почти стерлись из памяти обывателей. Если кто-нибудь сравнил бы его лицо со старыми портретами, то смог бы обнаружить сходство, но кто мог догадаться, что он и есть настоящий Вориан Атрейдес? Здесь он был одним из толпы, средним рабочим – и предпочитал, чтобы так и оставалось. Хватит с него славы и великих ожиданий.
Даже во время долгого кровавого джихада Вори никогда не радовали победы, слава и восхваления. Война несла людям бесчисленные убийства, трагедии и сердечную боль. Он исполнил свой долг, сделал больше, чем можно ждать от одного человека, видел падение мыслящих машин. Но, когда все закончилось, Вори оказался противником продажной политики с ее подлыми ударами в спину, заговорами и полным отсутствием этики. Хватит с него войн и окружения так называемых знатных и благородных: жизнь простого человека подходила ему больше. Он лучше чувствовал себя, когда ничем не выделялся.
Еще совсем недавно он был доволен своей жизнью на захолустном Кеплере, но внезапно пришлось отправиться на Салусу Секундус и просить императора о защите планеты, которая стала ему родной. По одному из условий этого договора он согласился оставить жену и семью и держаться подальше от общественного внимания. Оставить семью… Это было больно, но неизбежно, потому что Вори не старел, а жена и дети старели. Это уже произошло однажды с его прежней семьей на океанической планете Каладане. Он всегда ускользал от неизбежного хода времени.
Пообещав императору Сальвадору уехать, Атрейдес нанялся в бригаду сборщиков пряности на Арракисе, пытаясь спрятаться, стать анонимом. Но и там прошлое его нашло. Объявился Гриффин Харконнен, упорный, но плохо подготовленный молодой человек, винивший Вориана Атрейдеса в упадке своей семьи. Молодому Гриффину не следовало покидать владения своей семьи на Ланкивейле, но он взял на себя долг чести и погиб на Арракисе, втянутый в водоворот чужой мести. Стараясь поступать благородно, Вори отправил тело невинной жертвы его семье.
Это происшествие разожгло желание Вори исчезнуть. Из-за горьких воспоминаний он невзлюбил Арракис сильнее, чем мог представить капитан Филлипс. И когда они пришли в главный город планеты, Вори встревожился.
Капитан кивком указал на его ногу.
– Болит? Поранился на корабле?
– Переживу.
Он предпочел, чтобы капитан оставался при своих догадках: ноготь на ноге – это слишком тривиально.
В Арракис-Сити, бедном городе фронтира, с уродливыми убогими строениями и пыльными немощеными улицами, Вори были хорошо знакомы нищенские притоны и весьма своеобразные местные жители, хотя он сомневался, что кто-нибудь помнит его с тех времен, когда он работал на сборе пряности. Суровые обитатели Арракис-Сити были негостеприимны, как сама здешняя природа. Но Вори легко вписывался в их общество.