Ментовский вояж. Везунчики
Шрифт:
Жерар упоминал, что среди его многонационального войска затесался какой-то парень с Украины, русский по национальности. Этот самый парень, Андрей, прибыл в Данилово вместе с конвоем, поосмотрелся вокруг, переговорил с местными, и... сманил в 'солдаты удачи' обоих еремеевских охранников. Как полагал Нидеррайтер-старший, секьюрити Николая не желали оставаться под началом заезжих ментов, и сразу же использовали предоставленную возможность влиться в отряд 'диких гусей'. Благо такой шанс им дал уже упомянутый Андрей, явно соглядатай самого ван Клейста. Что же, бельгиец понимал, что его относительно многочисленный отряд является каплей в море нового неисследованного мира, и начал сманивать под свои знамёна подготовленных бойцов у своих соседей.
Между тем, Вольфганг рассказал, как приехавший с конвоем американский мастер-сержант морской пехоты шушукался с кем-то из даниловских мужиков. С помощью переводчика, конечно, всё того же вездесущего Андрея. После тех переговоров с местными американец долго трещал с кем-то по рации, а затем наёмники включили в состав конвоя одну из тех фур, что случайно оказались в Данилово. Глейман - судя по описаниям немца, это был именно он - самолично залез в кузов, проверил груз, после чего с довольной мордой порысил в личный 'хамви'. Сформированный конвой проторчал в посёлке лишний час, пока ополченцы не пригнали на площадь двухзвенный гусеничный вездеход, и не передали его наёмникам. Лишь после этого головной 'ратель' тронулся с места.
А ближе к вечеру через Данилово проследовал второй конвой наёмников, возвращавшийся с полигона. Два грузовика из чётырёх буксировали на жёстких сцепках пару БТРов советского производства, сопровождаемые трёхосным британским броневиком. Ну, да, всё сошлось: вторая пара БТРов не доехала до посёлка, оказавшись под навесом на ферме Савченкова. Заключив тайную сделку, обе стороны обошлись без оркестра и толп восторженных зевак в процессе передачи друг другу техники. Всё шито-крыто, и все довольны. Кроме тех, кто изначально владел 'витязем'.
Тут, словно по заказу, появился Марк, прикативший на 'гелендвагене'. Мы познакомили нашего товарища с новыми бойцами отряда, ввели его в курс всех последних событий, ну, а про реакцию эмчеэсника на коммерческую деятельность даниловских аборигенов повторяться не буду. Замечу лишь, что Нидеррайтер-младший внимательно слушал произносимые Марком обороты речи, обучаясь, как говорится, на лету.
Дав эмчеэснику выговориться, мы обсудили с ним наши дальнейшие планы, планы на ночь и на завтра. Марк поостыл, и сообщил, что объединённая бригада лётчиков с помощью местных трактористов освободила шоссе от самолёта 'Люфтганзы', а заодно и спилила два с половиной десятка деревьев, способных помешать взлётно-посадочным операциям. Аварийный 'боинг' аккуратно припарковали на примыкающем к трассе поле, соорудив для его шасси целых три бетонных дорожки. Вызывавшая опасения носовая стойка шасси выдержала испытание нагрузками, но всё равно оставались опасения, что она подломится в любой момент, и самолёт 'клюнет носом'.
Пилотский интернационал решил, что проще переночевать в 'боинге', чем тратить время на походы туда и обратно к гостевому домику в усадьбе Еремеева. Если начать работу с утра пораньше, то уже к полудню 'ил' будет проверен от, и до, и готов к взлёту. Похоже, лётчикам двух стран не терпелось поскорее подняться в воздух, чтобы с высоты познакомиться с новым миром. Поэтому они послали Марка за едой, точнее, за продуктами на ужин и завтрак.
Заметив, что пилотам придётся завтракать, в основном, консервами, мы погрузили в 'гелендваген' несколько наскоро собранных коробок с продовольствием. Строго настрого наказав эмчеэснику смотреть ночью в оба, информировали, что сами выезжаем в Замятино. На базе останутся наши женщины с парой новых бойцов немецкой национальности, плюс Леонид, охранник Еремеева. Новые бойцы - люди надёжные, если что, вместе с Лёней прыгнут в 'хаммер', и примчатся на помощь. Марк хмыкнул в ответ, скептически глянул в сторону 'надёжных людей', и, пожелав всем удачи, укатил на 'аэродром Данилово'.
Долив в баки топлива из стремительно таявших запасов моего бывшего однополчанина, мы
Во время ужина мы обстоятельно обсудили с Семён Семёнычем и его бойцами все последние события в анклаве, и вокруг него. Охотник внимательно выслушал повествование о проведённом разведрейде, поддержал идею немедленного присоединения к Данилово двух новых кластеров. Узнав, что у нас возникла напряжёнка с Доценко, посоветовал не спешить с выводами о роли Никитина в этом деле. Доценко, по словам Семён Семёныча, и раньше частенько ставил в неудобное положение любое начальство, вплоть от покойного Федосеева. Уж очень высокого мнения этот мужик о самом себе, и своей роли в жизни посёлка. А местные фермеры, типа того же Савченкова, зачастую слепо идут на поводу у Доценко, т.к. они все знают друг друга с детства. Поэтому нам не стоит держать зла на Никитина, который, скорее всего, оказался поставлен перед фактом коммерческой сделки ополченцев с Глейманом, когда самих наёмников уже и след простыл.
За ужином мы попытались вытащить из Семён Семёныча, за каким лешим ему потребовалось поиздеваться над нами подъёмом в пол пятого ночи, чтобы мы что-то, там, такое увидели. Неужели нельзя организовать сюрприз как-то иначе, и дать выспаться уставшим за день ментам хотя бы до шести утра?
– Не, мужики, иначе никак, - с улыбкой на лице развёл руками отставной военный.
– Но, обещаю, что сюрприз вам понравится.
Учитывая, что Наталья Ивановна вела себя, словно партизан на допросе в гестапо, делая вид, что не понимает, о чём речь, нам пришлось поверить Семён Семёнычу на слово. Ночь прошла спокойно, и моим парням удалось более-менее нормально отдохнуть. Ополченцы строго по графику добросовестно тянули лямку опасных ночных дежурств, и нам не пришлось никого подменять.
Конечно, неприятно, когда приходится вставать ни свет, ни заря, но опера - люди закалённые, привычные к постоянному недосыпанию. В-общем, в четыре сорок пять мы топали за отставным военным на окраину села, позёвывая на ходу, спросонья таращась на каждую подозрительную тень.
– Тихо, парни, не шумите, - обернулся Семён Семёныч, когда Руденко чертыхнулся сквозь зубы.
– Они не любят, когда ругаются.
– Да, ёшкин кот, что за 'они' такие?
– прошипел сквозь зубы Руслан, потирая ушибленную голень.
– Развели сухостой какой-то, прямо под ногами...
– Тсс-с, замрите, - поднял руку наш проводник.
– Видите, ветки зашевелились?
– Ну, видим, - шёпотом отозвался я, прикидывая, успею ли вскинуть автомат, если из подлеска выпрыгнет желающий позавтракать леозавр. Пожалуй, не успею.
– Семён Семёныч, твою дивизию, колись, нафиг, немедленно!
– Да не шипи, майор, смотри, лучше, - с этими словами охотник приподнял с земли захваченный с собой мешок, и шагнул вперёд, обернулся ко мне.
– Не вздумай стрелять, майор, не надо.
– Матерь божья, - пару минут спустя прошептал Руденко, помотав головой.
– Ущипните меня, может, я сплю?
– Нет, Руслик, ты не спишь, - произнёс не менее обалдевший Барулин.
– Это всё наяву.
Вероятно, со стороны в тот момент мы выглядели, как кучка идиотов - стояли, пораскрывав рты, глядя, как Семён Семёныч с рук кормит яблоками семейку шерстистых слонов. Или, сильно облысевших мамонтов, уж, не знаю, как их звать-величать. Слоны, похоже, не в первый раз вкушали чужеземное угощение, и делали это очень деликатно. Аккуратно беря хоботом с ладони человека каждый плод, отправляли его в рот, прикрывали глаза, долго-долго двигая челюстями. Угощались строго по ранжиру - сначала самец с более массивными бивнями, затем самка, и лишь потом их малыш, размерами схожий с крупным быком. На нас, вроде бы, не обращали никакого внимания, и, похоже, нисколько не опасались.