Меня больше нет
Шрифт:
Я это знала, маленькая пульсирующая точка всё ещё жила во мне.
– Помните, как вас зовут? – продолжал спрашивать доктор. Он обрадовался моей реакции и сказал, что мне надо отдыхать. К кровати подошла медсестра, что-то вколола, и я уснула.
Через два дня меня перевели из реанимации в общую палату. Доктор не мог нарадоваться, как быстро я прихожу в нормальное состояние. Сердобольные бабушки, лежащие со мной, объяснили, что я нахожусь в больнице небольшого населённого пункта. Его название мне ничего не говорило, я даже не знала, что такой существует
От медсестры я узнала, что меня подобрал рыбак, вытащил из реки и привёз сюда. Десять дней я пролежала в коме, пережив клиническую смерть. Самое интересное, что полиция мной не заинтересовалась, хотя из больницы туда позвонили. На мне не было признаков насилия, только шишка на голове, решили, что я споткнулась и упала в воду, потеряв сознание. Документов при мне не было, и установить мою личность не могли. «Или не захотели», – подумала я. А меня ведь искали, интересно, сколько им понадобилось времени, чтобы поднять машину и увидеть, что в ней никого нет?
Я чувствовала себя вполне сносно и хотела домой, больница была настолько убогой, что, казалось, могла развалиться в любую минуту. Её спасал только персонал – внимательный доктор и душевные медсёстры. Жаль, что им приходилось работать в тяжёлых условиях.
Я попросила телефон и позвонила брату, обрушивать на родителей такую новость сразу побоялась, пусть он сам им аккуратно сообщит. Услышав мой голос, Пашка потерял дар речи, ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Потом он просто кричал от радости, усиливая мою головную боль. Пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Я объяснила, где нахожусь, и он пообещал быстро съездить к родителям, заехать ко мне домой за вещами и примчаться в больницу.
Пока я его ждала, попыталась прислушаться к себе. Стало интересно, какие изменения во мне произошли? Они были, я ощущала что-то новое в себе, но пока не могла дать ему определения. Какая-то часть меня осталась в том океане, а сила мощного потока любви, что проходил через меня, теперь жила во мне. Посмотрим, как это будет проявляться в обычной жизни.
Внезапно я поняла первое изменение – фраза про тридцать лет больше не имела надо мной власти, никак не отзываясь в душе. Она растворилась вместе со мной. Той меня, которая произносила её, больше нет. А мне новой, которой я стала теперь, будет и тридцать, и сорок лет, и столько, сколько захочу. Я почувствовала колоссальное облегчение и рассмеялась, старушки переглянулись и озабоченно посмотрели на меня.
Я тепло попрощалась с врачами и сёстрами больницы и села в Пашкину машину. Сначала он долго меня обнимал, смахивая слёзы, потом всю дорогу радостно поглядывал и иногда хватал за руку, словно удостоверяясь, что я не привидение. Брат сказал, что родители меня ждут, сначала мы заедем к ним.
Я спросила, не слышал ли он что-нибудь о Глебе?
– Разве ты ему не звонила? – удивился он.
– Пока нет. Хочу заехать к нему после родителей.
– А куда заехать? Коттедж выставили на продажу, я не знаю, где он сейчас живёт. В больнице Глеб пробыл недолго. Я приезжал туда через несколько
– Кто вам сообщил?
– По-моему, кто-то из охраны. Позвонили и сказали, что машина с тобой упала в реку. Автомобиль достали, а тебя пока не нашли. Не хочу даже вспоминать, что я чувствовал и как сообщал об этом родителям. Я помню, что не верил, кричал, чтобы дали трубку Глебу. А парень сказал: «Он не может подойти, его увезли на скорой». Я потом узнал, он, раненный, нырял за тобой, пытался достать до машины. Его вытащили из реки еле живого, он много крови потерял.
Я попросила:
– Паш, позвони ему, спроси, где он сейчас? Только не говори пока ничего, я сама.
Брат остановился, набрал номер, ждать пришлось очень долго, наконец, ему ответили.
– Здравствуй, Глеб, это Паша. Ты где находишься? Я хочу подъехать, – кивнул, отключился и повернулся ко мне. – Он там, на берегу реки. Это нам по дороге. Заедем?
– Конечно!
Вид у меня был ещё тот, я хотела принять душ, вымыть голову, в несчастной больнице не было горячей воды. Сёстры нагрели мне немного, но я даже волосы не до конца промыла, они всё ещё пахли речной водой. Ну да ладно, не это сейчас главное. Думаю, Глеб обрадуется любому моему виду.
– Приехали, это здесь. Вон машина Глеба. Туда подъезда нет, ты как, дойдёшь?
– Пойду потихоньку. Устану – отдохну.
– Тебя проводить?
– Не надо. Подожди лучше тут.
– Слушай, – озабоченно произнёс брат, – а может, его надо было предупредить? Я чуть с ума не сошёл, когда тебя услышал! Не мог сразу поверить.
– Не знаю. Что ж мне не идти к нему?
– Иди, конечно. Только аккуратней там.
Паша показал мне направление, но я и сама видела вдалеке одинокую фигуру, сидящую на берегу. Сердце защемило, хотелось поскорее оказаться рядом с ним, заглянуть в глаза, прижаться к нему.
Похоже, я переоценила свои силы, так много идти мне было ещё тяжело, я дважды останавливалась и отдыхала. Наконец, подошла достаточно близко, чтобы окликнуть его. Он должен был слышать мои шаги, но не обернулся, не спросил, кто идёт. Видимо, ему это было безразлично. Я тихо позвала:
– Глеб!
Он вздрогнул и замер, его плечи напряглись. Глеб медленно повернулся и дёрнулся, в его глазах появилась досада. Мне тяжело было видеть, как сильно он изменился за эти несколько дней.
– Чёрт, вот и галлюцинации начались! Ладно, я согласен.
Я улыбнулась.
– А я не согласна. Не хочу быть в твоей жизни только миражом.
Глеб вскочил и бросился ко мне, но подойдя вплотную, не схватил в объятья, а резко остановился. Нерешительно протянул руку и дотронулся дрожащими пальцами до моего лица. Потом схватил за плечо, сильно сжав его, притянул меня к себе и прижался головой к моей голове. Я услышала взволнованный шёпот.
– Господи, ты жива! Это правда, ты?