Меня написала нейросетка, и вообще я случайно
Шрифт:
— Я не уверена, что знаю, чего хочу.
Мы замолчали. В тишине слышался только плеск воды. Я понял, что Клавданастасия, возможно, впервые открылась мне, пусть и совсем немного.
— Спасибо, что остался, — неожиданно сказала она. Её голос звучал искренне. — Иногда мне действительно нужно напоминание, что я не одна.
Она поднялась, её полотенце мягко колыхнулось на бедрах, а глаза вновь обрели былую сталь.
— Но это не значит, что я отказываюсь от своей независимости. Твои слова, действия… я их учту. А сейчас мне нужно подумать. О многом.
Клавданастасия
— Возможно, я начну находить в тебе что-то стоящее, — сказала она. — Но это будет зависеть от твоих дальнейших поступков. Думаю, на сегодня мне достаточно. И… Спасибо, что понял, что я на самом деле имела ввиду под «Хочу немного побыть одна». Все таки в тебе есть проницательность Княже, — произнесла она, направляясь к выходу.
И с этими словами она исчезла за паровой завесой, оставив меня сидеть и размышлять, как эта женщина умудряется оставаться столь недоступной и невероятно притягательной одновременно.
Автор, драматично:«И вот так на последней фразе она уходит, оставляя героя задумываться. Прекрасно.»
Герой, ворча:«Прекрасно? Что я понял? Что она имела ввиду? Она хотела, чтобы я пришел? Серьезно? Мы же ни о чем таком и не поговорили! У меня только вопросы остались. Девушки… Сложные, блин.»
Нейросетка, с усмешкой:«Зато читатели довольны!»
Глава 18
Где ветер обретает душу, хаос оказывается человечным, а герою напоминают, что отдых — это роскошь
Лада — танец ветра
Автор(с ноткой самодовольства): «Ну, князь, только что ты справился с водной дуэлью с Клавданастасией. Ты устал? Увы, у нас тут череда романтично-мистических моментов, так что отдых пока не запланирован».
Нейросетка(иронично): «Позволь мне уточнить: мы создали этот эпизод исключительно ради читательского восторга. Поддерживать сюжетное напряжение — наша основная задача!»
Герой(в сердцах): «Вы оба — садисты. Могли бы предупредить хотя бы раз.»
Пар густо стелился по бане, словно разделяя мир на два измерения — реальность и сон. После эмоциональной схватки с Клавданастасией я направился вглубь общей парной. Как можно глубже, подальше от всех, избегая, чтобы меня не заметили, надеясь наконец найти минуту покоя. Свет от масляных ламп играл бликами, создавая камерность, которая превращала этот уголок мира в нечто интимное. Однако, проходя через поток света, отражённого от ламп, я замер: передо мной, в одиночестве, сидела на краю бассейна Лада.
Её фигура обрамлялась потоками пара, словно её природа сама становилась частью этой эфемерной картины. Её каштановые волосы, влажные от пара, струились вдоль спины, блестя, будто запечатлённые последними лучами солнца. Карие глаза, мягкие и глубокие, смотрели на рябь воды, словно она искала там ответы на вопросы, которые
Я замер, боясь разрушить эту идиллию. Её карие глаза встретились с моими, и я вдруг осознал, что она замечает гораздо больше, чем хочет показать. Я подошёл медленно, словно опасался нарушить её уединение. Её тонкие пальцы играли с гладкой поверхностью воды, создавая лёгкие круги. Лада повернула голову, её взгляд встретился с моим, и лёгкая улыбка тронула уголки её губ.
Нейросетка(торжественно): «Добро пожаловать в момент абсолютной гармонии. Дыши ровно, Фёдор, мы пытаемся сделать сцену красивой».
Герой(шёпотом): «Сделать красивой? Ещё немного, и я утону в этой идиллии!»
— Тебя сюда тоже отправил Тарахмадий? — спросила она с лёгкой улыбкой, её голос был тихим, как шёпот листвы.
— Возможно. Или я просто искал способ сбежать от общего хаоса, — ответил я, приближаясь к ней.
Лада кивнула, приглашающим жестом указав на место рядом с собой. Я сел, стараясь не смотреть слишком пристально, но её присутствие, словно дыхание ветра, заполняло всё пространство. Её полотенце, завязанное на талии, подчёркивало хрупкость фигуры. Волосы, длинные и струящиеся, добавляли её образу утончённости и естественной красоты.
— Ты всегда такой? — спросила она, слегка повернув голову.
— Какой? — Я поднял бровь.
— Такой… внимательный. — Её щёки тронули лёгкий румянец, усилив магическое очарование её образа.
Мы замолчали, наблюдая, как её пальцы играют с краем скамьи. Они двигались плавно, будто ловя невидимый ритм. Лада всегда была такой — мягкой, но одновременно сильной. Её магия ветра подчёркивала это: лёгкий бриз вокруг неё начинал играть с каплями воды, превращая их в сверкающие спирали.
Автор(с восторгом): «Ну, это уже искусство! А зрители явно оценят».
Нейросетка(спокойно): «Эмоциональная искренность — ключевой элемент сцены. Но ты не переживай, мы добавим ещё немного взаимодействий».
— Это твоё волшебство? — спросил я, глядя, как капли кружатся в воздухе.
— Оно всегда со мной, — призналась она. — Я привыкла, что ветер отражает мои чувства. Если я спокойна, он играет. Если я взволнована… он может разрушать.
Её глаза встретились с моими, и я почувствовал, что она открывает мне нечто большее, чем просто историю своей магии. Лада была зеркалом, отражающим не только свои чувства, но и всё, что происходило вокруг.
— Ты не разрушишь, — сказал я, приблизившись на полшага ближе. — Ты — это гармония.
Её губы дрогнули в лёгкой улыбке, но она не ответила. Вместо этого её пальцы пробежались по влажной ткани полотенца, поправляя его. Я заметил серебристые родимые полоски на пояснице, едва видимые, будто оставленные ветром. Эти тонкие линии добавляли ей уникальности, как деталь, делающая картину совершенной.
— Иногда я боюсь своей силы, — прошептала она, опуская взгляд. — Даже сейчас, когда проклятие снято, я чувствую, что не до конца понимаю, кто я.