Меня нашли в воронке
Шрифт:
Значит так… Партизаны идут по болоту с варварским названием Дивий Мох напрямик, по известной только им тропе. Болото это похоже на крокодила - только вместо пасти у него - длинным и узким языком - полуостровок с выходом на сушу. В обход, по краю болота, до выхода этого гребня около сорока километров. Значит достаточно одного взвода, чтобы перекрыть эту горловину и запечатать их там наглухо. Насмерть! Русские наверняка выйдут на сушу только к утру. И рухнут там без сил. А к утру, в крайнем случае к обеду, мы будем там. И возьмем их тепленькими…
–
– Вы меня пугаете своей трусостью, обер… Их там четверо, всего четверо. Или вы обознались?
– Возможно, мы ранили пулеметчика…
– Значит на трех с половиной русских, вы хотите всем батальоном?
– Может быть, ротой? Может статься, у русских там база и партизан ждут…
– Кто? Кто их там может ждать?
– Их товарищи, конечно…
– Неделю назад наши союзники добили здесь большевистских десантников, фанатиков Сталина. Добили окончательно и бесповоротно. А до этого здесь никто и не слышал о партизанах. Следовательно…
– Что?
– То, что это или недобитки-десантники, или обыкновенные бандиты. Неужели вы, господин оберштурмфюрер, - в голосе Цукурса лязгнул металл, - думаете, что взвод лучших бойцов Латвии не сможет справиться с четырьмя русскими бандитами?
– Конечно, смогут, но…
– Приведите себя в порядок, оберштурмфюрер. И прикажите своим бойцам отдыхать. Выходим с рассветом.
…Через час и пятнадцать минут, вытащив замерзшую и насмерть перепуганную Риту из очередной промоины, они лежали в черной и холодной жиже, отдыхая перед очередным броском вперед. Говорить не было сил, даже дышать не было сил. Но идти надо было. Хочешь не хочешь - а надо. Впрочем - не хочешь идти, можешь тонуть.
Дед закряхтел, вставая с огромным трудом на четвереньки, и вдруг замер:
– Тихо!
Чего тихо, никто так и не понял - стояла обычная ночная тишина. Шумели на ветерке исковерканные болотом маленькие кривые березки, где-то ухала какая-то ночная птица, лягуши орут друг на друга любовными песнями… Все как обычно.
Чего Еж и озвучил.
– Тихо говорю, - рявкнул на него дед.
– Дымом пахнет…
– И точно!
– удивился Валера.
– А я и не заметил. Вернее заметил, но внимания не обратил.
– Костер жгут, твою мать…
– Кто?
– спросил Еж. А потом подумал и добавил: - Извините, не подумал!
Дед Кирьян подумал и зло добавил:
– Ладно, пошли вперед. Нас все одно слышно за сто верст. Может это те десантники, о которых Виталий рассказывал? Немцы, вроде как, не должны были вперед нас до острова добраться. Не стреляйте только. Ежели что, лапы в небо. Все одно шансов у нас нету. Положат за два чиха и даже не сморкнутся. А там посмотрим, чего да как.
И они снова тяжело зачапали вперед. Время от времени на четвереньках, а иногда и опять ползком. Уже начинало светать, когда они, грязные как вурдалаки, выползли на твердую землю островка.
Несмотря на то, что их слышно было, наверное,
И точно. Чуть поодаль светились угли.
Дед, пошатываясь от усталости, побрел к костерку, аккуратно обходя воронки. Земля здесь была вся изрыта, словно гигантскими кротами.
– Терминатор, блин… - заворчал Еж и поперся за ним.
Валерка остался на месте - нога пульсировала от боли. А Рита вообще не могла пошевелиться - мышцы, казалось, сжались в едином спазме, а по коже мириадами бегали невидимые мурашки.
– Где-то здесь, красавчики… - пробормотал дед вполголоса, присев у тлеющих головешек.
– За нами глядят. Чуешь?
– не оборачиваясь, спросил он у Ежа.
Еж подумал и, на всякий случай, сказал:
– Ага, чую…
Впрочем, в ночном лесу всегда кажется, что на тебя кто-то смотрит.
– Не германцы это. Наши, русские, - дед подкинул хворосту в угли и принялся дуть на них.
– Почему?
– удивился Еж.
– Костер по-нашему сложен. Аккуратно. Знающий человек делал. Немцы они навалят шалашом, а тут, вишь, домиком складывали…
Хворост полыхнул, наконец, осветив их лица.
– Ежина, мать твою, ты откуда взялся?
– раздался крик из кустов.
– Из тех же ворот, что и весь народ!
– вскочил Еж и дернул винтарь с плеча.
– Выходи, подлый трус, не то стрелять буду!
Кусты зашевелились и оттуда показались два силуэта.
– Юрка! Вини!
– вскрикнула раненной птицей Рита и, неожиданно для самой себя, метнулась к мужикам.
– Ваши?
– деловито спросил дед Кирьян.
Но Еж не ответил. Бросив винтовку, он уже бежал навстречу к друзьям…
– …А мы думали, кто там по болоту скребется?
– улыбаясь после очередного глотка шнапса, говорил Лешка Винокуров.
– Г-главное, вроде не г-гансы, - чуть заикаясь, как обычно, добавил Юра Семененко. Фляжку он пропустил мимо, как совершенно не пьющий человек, что удивительно не только на войне, но даже и в «Поиске». Ежа это радовало всегда, а сейчас тем паче. Ибо больше достанется.
– Рассказывайте, ваша очередь!
– сказала Рита, когда закончила свою и Ежовую историю.
– Чего тут рассказывать… Мы снаряд тот едва стронули - и вспышка в глазах. И темнота полнейшая. Я очухался - кругом бойцы наши лежат. Сразу понял - где и что.
Лешку передернуло. Он помолчал и продолжил:
– Побродил, прибарахлился. А через час Юрку встретил. Он пулемет в кустах разбирал.
– М-максим. Жалко кожух пробит. М-мы бы с собой укатили.
– Далеко?
– поинтересовался дед.
– Два дня ходу, - ответил Вини.
Дед разочарованно махнул рукой:
– Не к месту.
– А ч-чего?
– Завтра к вечеру тут немцы будут.
– О как!
– воскликнул Вини.
– С чего бы это? Мы тут неделю по лесам шаримся еще ни одного не видели, понимаешь.