Меня не изгнать I
Шрифт:
С горем пополам, но разложили. Пошли на выход, и я бы не удивился, если бы мы заплутали среди этих этажей, кучи столов и ящиков. Консьержка на выходе продолжала сидеть все в той же позе и спокойно листать свою книгу. Мы молча прошли мимо и вышли на улицу. Стояла глубокая ночь. Снова. Я четко помню, что мы заходили, когда начинало светать, но сейчас же… навскидку, если глянуть на Три Луны, было далеко за полночь.
— Куда теперь? К тебе домой и попробуем пообщаться с Вильгельмом?
— Думаю, что да, — отозвалась Мия. И мы пошли. И чем дольше мы брели, тем сильнее становилось мое чувство усталости. Живот начал издавать серенады, урчать так, словно
— Говори уже, — сказал я. — А то все косяки бросаешь и лыбишься, как девочка, которая подлянку устроила и ждешь, пока я проглочу приманку.
— Ты ее проглотил в тот момент, когда вошел со мной в Архив, — спокойно отозвалась она.
— А подробнее?
— Помнишь ты спросил, почему никто не хочет заходить туда и просто поискать информацию?
— Ну.
— Архив — это магический парадокс, как и тот, кто его пишет.
— А та женщина на входе?
— Без понятия, она сидит там с тех пор, как поставили Архив и читает книги. Так вот суть в том, что там ты легко теряешь счет времени. Во-первых, в нем легко потеряется. И зайдя туда ты застываешь в пространстве. То есть ты был сыт, не хотел в туалет, был бодр. Находясь в Архиве, ты будешь таковым столько, сколько пребываешь там. Юным, здоровым, сильным. Но стоит тебе задержаться и… ты можешь умереть только ступив за его порог.
Я шмыгнул носом.
— И сколько мы пробыли там?
Мия прикрыла глаза и тихо хмыкнула себе под нос.
— По моим прикидкам от двух до трех реальных дней.
— Ясно, блядь. Этот маленький маневр будет стоить нам пятьдесят один год жизни, — цитировал я тот самый фильм.
Глава 16
Закинув в рот несколько ломтей хлеба с тыквенной кашей и запив это каким-то подобием компота, я не стал долго рассиживаться с Мией в гостевой, а пошел и свалился в кровать. Как только голова коснулась подушки — глаза сами собой схлопнулись, погружая во тьму. Я только и успел, что сказать: «Вильгельм, надеюсь ты тут». Или подумать. Что-то рядом с этим, в общем.
И он не подвел.
— Ля ты быстрый. Ну что там? Рассказывай давай, как дела? Как мое тело себя ведет? Получше? А как с вокалом и игрой? А то я не видел и не слышал, но интересно же! Так что там?
Я открыл глаза в уже почти привычном мне мире. Все то же, что и раньше: серость, вязкость, духота.
— Хуй знает, петь умею, на лютне играю, остальные не жалуются. Давай сразу к делу, так как времени у нас крайне мало. Что тебе известно про твою родословную? — спросил я. — Вернее, что ты знаешь про свой род, как появились, чем занимались?
— А что такое? Ну, знаю, что прапрапрапрапрадед сюда приехал как обычный селюк, после чего пахал землю и случайно нашел несколько кусочков самородного золота, потом начал рыть, уперся в гору, стал разрабатывать, нашел драгоценности и как-то так оно и пошло. Без подробностей, меня это никогда особо не интересовало.
— Если коротко, то тебя убили потому, что искали какой-то артефакт, который принадлежал твоему роду.
— Хм-м-м-м-м-м… — он как-то чересчур артистично приложил указательный и большой палец к подбородку, выражая задумчивость. — У отца в рабочем кабинете была дверь, которая вела в подвал, а в конце каменной
— А где, говоришь, кабинет его был?
— М?.. А, — он махнул рукой, выходя из задумчивости, в которую снова погрузился, — В конце дома был, там надо было зайти под лестницу главную, ведущую на второй этаж и открыть двери, там кабинет и дальше как я и говорил…
— С единственным исключением, что ни двери, ни лестницы нет. Но, думаю, разберусь.
— Разбирайся-разбирайся, потому что тебе надо выяснить, кто это сделал, ты же помнишь наш уговор?
— Кто это сделал я уже знаю, Вильгель.
— О! И кто же этот охуевший от жизни смерд?
— Заказчиком был Афанас, десница императора.
На лице Вильгельма, а вернее духа Вильгельма, появилось недоумение. Причем такое отчетливое, что меня даже слегка на смех пробило, но я сдержался.
— Ты, наверное, шутишь?
— Если бы я шутил, то придумал бы что-нибудь поинтереснее, тем более с твоими-то навыками остроязычия.
— Афанас… подумать только! Этот тощий неприметный старец, который дышит через раз и через раз кашляет!
— Ну, знаешь, как подсказывает мой опыт, чаще всего такие вот типы и являются самыми мерзкими. Как говорится: убийца — дворецкий, — сказал я ему.
— Так убийцей был наш дворецкий или Афанас? Что-то ты меня запутал.
И тут я понял, что сглупил и забыл, что не все местные жители понимают моих фраз и мемов.
— Забей, — отмахнулся я.
— Что забить?
— Гвоздь в крышку гроба этого нелепого диалога. И вообще, у вас был дворецкий?
Вильгельм посмотрел на меня, моргая глазами, точно он не понимал суть вопроса.
— У любого, кто владеет имением ОБЫЧНО всегда есть дворецкий.
— Ну… а где был ваш в день, когда все сгорело? Ни я, ни Мия его не видели.
— Странно… он должен был быть в поместье. Ну, ладно, не было значит не было. Возможно, занимался своими делами. Штош, дорогой друг, время подошло к концу, до встречи! А, да, и не забудь зайти в банк, что на Валютной улице!
— Зачем? — спросил я, но ответа получить не успел.
Мир перед глазами погас также внезапно, как появился. Вокруг была тьма и ничего больше до тех пор, пока я не открыл глаза, лежа в кровати. Солнце снова светило также ярко, как день или два тому назад, уже не вспомню.
В чем пришел — в том и уснул. Поэтому, сэкономив время на переодевания, сразу двинулся в столовую. Мия уже была там, неспешно завтракала и листала какую-то книгу. На ней было свежее бежевое платье, приятно облегающее тело. Мне почему-то казалось, что у нее всегда одинаковый фасон: разрез сбоку, чтобы в случае чего можно было либо ногу в сторону отставить для удобства, либо для свободы передвижения в целом. И всегда… абсолютно, сука, всегда глубокое декольте. Нет, я понимаю, что ей было что показать, но…