Меня не удержать
Шрифт:
После этого заговорил Мерроу, и Джине показалось, что он не слышал ни слова из того, что она сказала.
— А если мы поужинаем в субботу или воскресенье? Можно отправиться в какой-нибудь загородный ресторан.
Джина покачала головой.
— Когда же ты не занята? — настойчиво поинтересовался Мерроу.
Его тон заставил Джину стиснуть кулаки.
— Вы не слушаете меня, мистер Мерроу. А я говорю о том, что пришло время понять друг друга. Если то, что вы предлагаете, имеет отношение к моему дальнейшему пребыванию в должности ответственного редактора, то вы обратились не по адресу. Если будете настаивать, я готова пойти на отчаянный шаг и подать на
На этот раз Джина была уверена, что ее слушали. Она ждала реакции Мерроу.
У того на лице появилась улыбка, больше напоминавшая волчий оскал. Мерроу понял, что проиграл. Но попытка не пытка, в конце концов. Остается еще масса менее принципиальных женщин и девушек, которые, несомненно, оценят такого человека, как он. Мерроу, конечно, понимал, что не обладает блистательной внешностью, но знал и кое-что другое. Женщины скорее обратят внимание на человека хоть и невзрачного, но имеющего власть, положение в обществе и терпение, чем на самого Аполлона, если он не имеет этих качеств. Поэтому Мерроу улыбнулся еще шире и протянул Джине руку.
— Предлагаю заключить перемирие, — сказал он, — но оставляю за собой право надеяться.
— Не тратьте время на бесплодные надежды, — твердо произнесла Джина, пожимая протянутую руку. — И примите к сведению, что если вы — Кертис Мерроу, то я — Джина Флайерс. Надеюсь, вы поняли, что я имею в виду.
— В вас чувствуется стиль, мисс Флайерс. Хвалю.
— Мне многие об этом говорят, — ответила Джина. — А сейчас извините, мне нужно работать. Спасибо, что заглянули.
Мерроу снова усмехнулся.
— В следующий раз я запишусь на прием.
— Буду очень признательна, — усмехнулась она в ответ.
Перед тем как покинуть кабинет, Мерроу на секунду оглянулся и подмигнул Джине. Она еле удержалась, чтобы не запустить чем-нибудь ему вслед. Было ясно, что Мерроу разыграл здесь сцену, но не принял всерьез ни единого ее слова. Очевидно, он подумал, что с Джиной придется повозиться чуть дольше, чем с остальными женщинами, только и всего. Но несмотря на весь свой гнев, Джина испытывала удовлетворение. Она заставила Мерроу плясать под свою дудку. И хотя до победы еще далеко, счет в ее пользу. Вероятно, Кертис Мерроу всегда будет напоминать о себе, как заноза в пальце, но она справится с этим.
Оставшись одна, Джина вспомнила о письме тетушки Мегги, прибывшем в Оксфорд и пересланном Стенли в адрес телевизионного центра. Она вертела в руках конверт и гадала, чем сейчас, в эту самую минуту, занимается Стенли. Джина взглянула на часы. В это время он должен быть в клинике. Интересно, за ужином он будет один или с кем-то? Хорошо ли он питается?
Плечи Джины поникли. Она понимала, что должна перестать беспокоиться о Стенли, но любовь мешала процессу отвыкания. А сейчас к любви примешивалось еще и чувство благодарности, потому что Стен сумел ее понять и поставил ее интересы выше собственных. И он хотел жениться на ней.
Возможно, брак изменил бы все, ведь он подразумевает определенные обязательства. Если бы она решилась на подобный шаг, пришлось бы отнестись к Стенли более серьезно и тщательнее взвесить все за и против. Но Джине не хотелось обременять себя брачными узами. Она отправилась в Оксфорд как на прогулку, позабыв о том, что нельзя играть жизнью другого человека. И вот сейчас все обернулось горечью разлуки. Все было бы гораздо проще, если бы мы остались в Лондоне, подумала Джина.
Конечно, в Оксфорд она поехала в первую
Джина любила Стенли и все же позволила себе использовать его. Даже устраивая в арендованной квартире уютное семейное гнездышко, она делала это не совсем ради самого Стенли, а ожидая взамен проявлений благодарности и признательности с его стороны. Эти проявления, несомненно, имели место, но не в таких размерах, как хотелось бы Джине. Не успев приехать в Оксфорд, она уже стала переживать, что Стенли мало любит ее и слишком восхищается другими женщинами. Стараясь создать для него настоящий дом, Джина ждала, что и он постарается сделать все, чтобы она чувствовала себя как дома. Глупости! Откуда она взяла, что все хорошее в жизни приходит только через мужчину? Стенли подсознательно ожидал, что, как и положено женщине, Джина принесет себя в жертву. Поначалу она так и поступила. Стенли ничего не просил, но она все равно отдавала. И он принимал. А временами, наверное, спрашивал себя, куда подевалась его Джина, та, с которой он познакомился в Лондоне и в которую влюбился. — Ах, Стен, — вздохнула Джина, — я подвела нас обоих, правда?
Она заморгала, прогоняя слезы, и прикусила губу. Ее дом находился здесь. Лондон был родным для Джины. Для полноты счастья ей не хватало только Стенли.
Еще раз сокрушенно вздохнув, Джина вскрыла конверт со штемпелем авиапочты. Она распрямила исписанные листы и откинулась на спинку стула, предвкушая наслаждение, которое получит от письма Мегги.
«Джинни, дорогая моя девочка! Я знаю, ты уже искусала все ногти, гадая, как у меня идут дела. Если выразиться одним словом — превосходно. ПРЕВОСХОДНО! Мы с мистером Хваном (он настаивает, чтобы я называла его именно так) прекрасно подходим друг другу. Он уже успел заметить у меня портмоне, которое ты подарила на Рождество, и захотел узнать, почему у меня так много имен. Я наговорила с три короба всякой чуши, и он теперь думает, что все англичанки сумасшедшие. Богатые и сумасшедшие!
Наша свадьба назначена на третий день после китайского Нового года, который отмечается позже нашего. Мистер Хван замечательный человек. Как ты знаешь, он потребовал от меня приданого. Но кроме этого, он также пожелал владеть всеми моими акциями, заявив, что лучше разбирается в делах. Мы заключили письменное соглашение, по которому мистер Хван добровольно берет на себя обязательство посвятить мне всю свою жизнь, а также обеспечивать нас с тобой обувью до конца наших дней. За включение в соглашение последнего пункта мне пришлось повоевать. Нам обоим известно, что временами я бываю сумасбродной, но еще никому не удавалось всучить мне кота в мешке.
Насчет своих акций я тоже немного поторговалась, потребовав, чтобы мистер Хван продемонстрировал мне, как он будет боготворить меня в течение всего того времени, которое отпущено мне Создателем. Дорогая моя, о том, что случилось после, я могу сказать только одно — это было самым сильным впечатлением моей жизни. Мои опасения насчет физических возможностей низкорослых мужчин оказались напрасными. Убедившись в этом воочию, я сильно воодушевилась, и у нас с мистером Хваном произошла своеобразная перемена ролей, если так можно выразиться. После этого он два дня отлеживался, постепенно приходя в себя. Я же испытала ни с чем не сравнимое блаженство и чувствовала себя такой… такой… распутной!