Меня нет в твоем мире
Шрифт:
– Рыжая девушка? – спросил Маркус, явно озадаченный.
– Да, она ходит в костюме цвета хаки, и рубашка завязана узлом под грудью.
– Нет, дружище, таким дам у меня не бывает! – Маркус широко улыбнулся. – Ты же сам видел! Дамы обычно у меня обнаженные.
Клаас согласно кивнул и снова взялся за карандаш.
– Но, Маркус, – он перевел взгляд обратно на мужчину, – если вдруг ты увидишь такую, дай знать.
– Зачем тебе это?
– Мы познакомились, а теперь я не могу ее найти, никак и нигде, – ответил Клаас.
– Ты не знаешь ничего кроме имени? – спросил Маркус.
Клаас молча
– Ладно, если увижу такую – скажу.
Клаас снова молча закивал и принялся за расчеты.
Вечером дома было скучно и одиноко. Как и всегда. Словно Алекс никогда и не было. Клаас сварил яйца и сделал бутерброды с сыром, расположившись у телевизора.
Как и каждый вечер шли новости. Снова война на ближнем востоке, снова где-то разруха и голод, где-то цунами, где-то утечка радиации. И смерти, смерти, смерти. Смерти перечислялись огромными числами. Ну неужели именно это хочется знать, вернувшись вечером с работы, уставшим и разбитым людям? А есть ли хоть что-то хорошее в нашем мире? Пожалуйста, скажи что-то хорошее.
Клаас просто выключил телевизор.
– Знаешь, Алекс, – проговорил мужчина, кусая свой бутерброд, в этот момент он понял, что забыл налить себе чай, – в этом мире, мире живых, возможно и есть что-то хорошее, но это хорошее я совершенно не вижу. А ты видишь в своем мире что-то хорошее? А когда мне видеть что-то хорошее? Я работаю и работаю. Работаю, чтобы выжить, затем я прихожу домой и ем, смотря телевизор – только он может показать мне, что же скрывается за пределами моего города. И знаешь, там нет ничего хорошего. Я словно крыса в клетке, максимум что могу, это довольствоваться бегом в своем колесе и пить водичку, которую если, дай Бог, мне не забудут налить в поильницу. Про кормушку молчу, она давно пустая. Смотри, что я вынужден есть! Все деньги уходят на жилье, налоги и лечение, и вот, в руках у меня дешевая еда, да и в количестве таком, что вес у меня недостаточный. Вот скажи, живу ли я? Нет, Алекс. Я выживаю.
Ответом на его монолог, во время которого он смотрел на сыр, была тишина.
Клаас укусил бутерброд, думая о том, как сильно ему хочется, чтоб все либо поменялось и стало волшебным как в сказке или же скатилось в полный хаос.
Хаос?
Эта мысль натолкнула его на воспоминания, и бутерброд встал комом в горле. Он не мог сглотнуть, он мог только опустить голову, чувствуя, как по лицу стекают слезы.
Странная боль сжала сердце, и гнев вдруг полыхнул в его душе. Он сам не понял, как кинул бутерброд в стену, лег на диван и укрылся пледом.
Свет озарял странное светлое пространство, он чувствовал, что глаза закрыты, но почему-то видел свет, и как его лучи рассеиваются. Он смотрел в её зелёные глаза, наполненные жизнью, а рыжие волосы горели огнем под солнечными лучами.
"Алекс!" – хотелось ему обратиться к ней, но она приложила палец к губам, улыбаясь.
– Ты потревожишь сон, – шёпотом ответила она.
– Я…
– Ты рад меня увидеть, знаю, – она кивнула.
– Без тебя очень одиноко, – говорил Клаас.
– Замолчи, – Алекс засмеялась, и он почувствовал лёгкое прикосновение к своей щеке.
Вдруг он открыл глаза, поднимая голову с подушки. Было темно и холодно.
Это был только сон.
Плед был тонким и не сохранял тепло, дома вообще было холодно,
Утро пришло с сонными солнечными лучами и звоном будильника, и Клаас медленно поднялся с дивана. Жутко хотелось спать, почем-то он понял, что может уснуть только после звонка будильника. Шоркая ногами по полу, он прошел в кухню. Яичница, сосиски и жутко захотелось сладенького. Где-то в холодильнике он смог найти забытый джем, который намазал на хлеб. И кофе! Сейчас он был просто катастрофически необходим Клаасу, так как тот из-за недостатка сна хотел просто сесть туда где-то поуютнее и исчезнуть из реальности, уставив взгляд в одну точку и полностью потеряв связь с окружающим миром. Нужно было заставить свой мозг выйти из анабиоза.
Две ложки кофе, четыре – сахара. Залить кипятком и перемешать. Выпить!
По пути на работу Клаас вспомнил, что забыл побриться, а на его щеках уже успела сформироваться колючая щетина. День обещал пройти по-особенному, поэтому мужчина решил вернуться к старой доброй привычке и купил тройной американо – заснуть на работе за столом было бы непросительной ошибкой и новую работу придется искать в ускоренном темпе, чтобы не остаться без жилья из-за отсутствия денег.
Снова автобус через весь город, но сегодня Клаас почти был готов уснуть, развалившись на сидении, и держа стаканчик кофе ослабевшими от усталости руками.
Офисное здание блестело стеклами.
Все как обычно.
И как обычно к Клаасу подошел хорошо отдохнувшись и выспавшийся Маркус.
– Доброе утро, и я смотрю ты снова с тройным американо?
– Да, я снова с ним, – ответил Клаас.
– Что ты делал ночью? – улыбаясь спросил мужчина.
– Ты удивишься, – Клаас остановился и перевел на друга взгляд.
– Сегодня ты скажешь, что не спал?
– Именно. Поначалу спал, но разбудил нехороший сон, и почти всю ночь я лежал без сна.
Они вместе снова направились к зданию.
– Ты как вообще? – спросил Маркус. – Может тебе съездить к родителям? Навестил бы их!
– Не беспокойся за меня, – ответил Клаас.
– Да, но ты пришел на работу мятый, сонный, с зеленой кожей и взглядом зомби! – Маркус усмехнулся. – На тебя взглянуть страшно. И при этом ты вливаешь в себя просто огромный объем кофе!
Клаас в ответ лишь пожал плечами.
Работать было невозможно. В голове звенело, и почему-то на заднем фоне всех мыслей играли рождественские песни. Маркус рядом, который как обычно флиртовал и считал юбки, сегодня не раздражал и не привлекал внимания. Сегодня Клаас пытался усмирить цифры в расчетах, которые словно назло, зная насколько устал их считающий, исчезали, менялись местами и не складывались в нужную сумму. Клаас крутил в руках карандаш и пересчитывал все заново, а потом еще раз, и снова заново, но на нужный результат так и не выходил. Он решил уже, что ошибся в одном из расчетов, на котором базируется сегодняшний, потому решил перепроверить вчерашнюю таблицу, но, когда он посмотрел на нее, у него закружилась голова. Он не мог понять ни значения определенных цифр, ни как они появились и почему именно в этой ячейке таблицы.
Конец ознакомительного фрагмента.