Меня призвали, а я и не против!
Шрифт:
А ведь и точно, магия. Ядро, мана, зрение. Осознание этого словно прострелило мою голову, будто я был слеп и в мгновение прозрел.
Я вскинул руки и попытался внутренним чутьем вызвать отклик маны. Также как и со зрением, но теперь сосредоточился на области сердца, где и было магическое ядро. Наверняка, источник маны именно там.
– Умри, самозванец и предатель Монастыря! – враг замахнулся и послал в меня смертельный снаряд.
Рыжее марево моментально возникло перед глазами, я ощутил миллиарды мурашек, катившихся по моему телу словно электрический разряд. Рефлекторно
Но ее нет. Нет и жара. Я разжимаю веки и понимаю, что стою под защитой щита. Моего собственного, мана для которого исходит из вскинутых рук. Оболочка плотная и светится ярким голубым цветом. А это значит, что я первый раз применил магию прямо в бою.
Правда, радоваться было рано. Длинноволосый напрягся, но старался не показывать это видом, немного сменил позицию и начал закидывать меня сгустками пламени снова и снова.
Странное чувство. Будто сидишь в комнате, а снаружи глухо долбят в стену молотками. Никакого давления я не ощущал, шары разбивались о мою защиту, но было очевидно, что долго продержаться будет непросто. Усталость понемногу нарастала, а сам щит становился тускнее – запас маны, как я понял, истощался.
Нужно было срочно что-то предпринимать, ведь я просто стоял на одном месте. Так врага победить было невозможно, разве что ждать, пока у него тоже упадет запас маны, но судя по тому, что он победил Роммена и Нейта, а теперь расстреливает меня огнем, на это можно было не надеяться.
Принимаю рискованное решение. Вспомнив про то, как Нейт стрелял во врага сгустками воздуха, я подумал, что должен сделать то же самое. Пока враг слишком увлечен атаками он не ожидает моего рывка. Жду, пока длинноволосый выкинет в меня два сгустка пламени, резко разрываю щит, который лопается с оглушительным треском, концентрирую ману в обеих руках и бью волнами воздуха наотмашь.
Во всяком случае, я хотел, чтобы именно так и получилось. На деле удары оказались довольно слабыми. Длинноволосый поймал первую струю воздуха прямо в тело, немного отшатнулся, но вторую атаку полностью отбил. Я же не собирался останавливаться, снова атаковал волной из левой руки, а в удар правой вложил все свое отчаяние.
Мана наполнила мою воздушную плеть, которая попала длинноволосому в бок и сбила его с ног.
Я тяжело дышал и еле стоял на ногах, чувствуя, как жизненные силы утекают из меня. Видимо, истощение достигло критической точки, цвет моей ауры уже был полупрозрачным. Сбитый же с ног ублюдок уже поднимался на ноги.
– Признаться честно, удивлен. Хорошая попытка. Можешь считать, что умираешь не с позором, – проскрипел длинноволосый, снова формируя между ладоней огненный шар.
Да когда этот ублюдок уже устанет!? Я еле-еле вскидываю тяжелые и ватные руки, которые уже почти не слушаются. Вокруг меня все же формируется щит, слабенький и почти прозрачный, так что рассчитывать на то, что он выдержит больше одного попадания, не стоит.
Длинноволосый замахивается, держа огненный снаряд в правой руке, он вдруг резко дернулся, шар погас, а сам он обернулся назад.
– Не только от магии можно сдохнуть! – сзади показался Нейт, и я увидел в его руках клинок, впившийся в спину
Враг озверел: дико рыча, он сбил Нейта с ног, но клинок так и остался в его спине. Длинноволосый снова резко развернулся и влепил в меня огненный шар с разворота. Щит лопнул, и я повалился на землю.
Надо было что-то делать. Маны во мне почти не было, так что пережить второго удара я бы точно не смог. Была не была: я направил всю оставшуюся ману в руки и попытался ударить врага сразу двумя воздушными плетями.
Получилось совсем не то, что я ожидал. Из моих ладоней вырвались последние потоки маны, но вместо хлесткого удара они просто окутали врага, словно путы. Длинноволосый зарычал, но потом его злость сменилась удивлением: он не мог сдвинуться с места. Я не меньше его был удивлен, ведь маны в этих путах почти не было, но держали они его крепко.
Потом же стало происходить непонятное: я увидел, как из врага прямо по воздушным узам стала выходить мана и стремиться ко мне. Путы поменяли свой голубоватый цвет на ярко-оранжевый. Мана из длинноволосого поступала прямо в мое тело, я чувствовал ее, она разливалась по организму словно разряды электричества. В какой-то момент я понял, что не выдерживаю – очень сильно жгло, неимоверная боль прожигала грудь, казалось, что сердце сейчас просто взорвется.
Нейт, видя, что происходит, забыл о длинноволосом и кинулся ко мне. Он бил меня по щекам, что-то говорил, но я уже еле-еле мог расслышать его слова.
– Выпусти, выпусти ману! Иначе она сожжет тебя! – орал Нейт.
Собрав последние силы, я попытался представить, будто бы открываю внутренние каналы и выпускаю всю лишнюю энергию прочь. Возможно, мне очень повезло, или сыграли рефлексы прошлого тела, но я почувствовал, что стало легче.
Перестав кричать, я приподнялся и увидел странную картину – противник лежал на земле без чувств, мои воздушные путы куда-то исчезли, а из моего тела выходили ярко-оранжевые искры и улетали, словно от костра в ветренную погоду.
Нейт и Роммен ошарашенно смотрели на меня, пока, наконец, тело не избавилось от чужеродной маны. Я чувствовал опустошение и усталость, а мое магическое ядро было почти прозрачным.
– Это было то, о чем я думаю!? – надрывным голосом спросил Роммен у Нейта. Тот лишь кивнул, не проронив ни слова и задумчиво глядя на меня.
Нейт склонился над врагом, который, видимо был мертв.
– Он погиб от истощения, – тихим голосом сказал Нейт, – Ты…как это возможно?
– Я хотел ударить его воздухом, а получилось связать путами. Сам не понимаю, как так получилось, – отозвался я.
Нейт покачал головой, удивленно глядя на меня.
Роммен тем временем подошел к трупу, который лежал лицом вниз и перевернул его ногой.
– Охренеть…, да наш друг убил самого Рейна де Грасса, одного из магистров Монастыря. Туда ему и дорога, – Роммен сплюнул и повернулся к повозке.
Вдалеке еще раздавались крики и гвалт, бой все еще шел. Только издали я смог рассмотреть лежащие тела, и толпу, людей, которые остервенело дрались. Кто-то махал мечом, кто-то копьем пытался пронзить врага, а некоторые орудовали обычной косой или крюком.