Меня зовут Дамело. Книга 1
Шрифт:
Дамело зажмуривается, собираясь с духом. Да вот беда-то — весь его дух там, у подножия цветущего холма, из которого торчат гнутые ножки и подлокотники кресел. Без Инти в душе он легче пустой сумки, утроба полая — и одновременно неподъемней валуна, вросшего в землю. Наверное, так чувствует себя ребенок, впервые разочаровавший своих отца и мать. Индеец не помнит, как это было впервые — он вообще мало что помнит о детстве. Тем мучительнее детская боль ранит взрослое эго. Дамело кажется: за полминуты он потерял все. Или это его потеряли посреди бесприютного
— Соберись, тряпка! — шипит ему на ухо кто-то, а кто-то берет за руку, тот ли, другой ли — все равно. Собранности кечуа хватает лишь на то, чтобы поднять веки. И увидеть перед собой оранжевую блондинку, что наскоро рисовала себе лицо помоложе перед слепым зеркалом и такими же слепыми охранниками «Храма Солнца». Тогда еще казалось — в кавычках.
— Соберись, — повторяет она и широкая, плотная ладонь знакомой тяжестью ложится на сгиб локтя. — Сопротивляйся. Подари ему на свадьбу что-нибудь… или кого-нибудь.
Подарок! Дамело рад ухватиться за эту мысль. Ему не придется разочаровывать золотого бога еще сильнее — наоборот, он сделает то, для чего предназначен: принесет праздничные дары, достойные божества, да не по-простому, а как положено. Призовет себе на подмогу Вильяка Уму, жреца-прорицателя, на роль которого отлично подойдет Димка, и лучших дев своего дома, если найдет кого-то и на эту роль — на роль дев Солнца. Его личного гарема.
— Ну! — театральным шепотом кричит блондинка, подстегивая Сапа Инку, вялого, будто разомлевший пляжник. — Есть у тебя гарем? Вспоминай!
Разве я говорил вслух, о чем думаю? — лениво удивляется Дамело. Как она узнала? Непростая девушка, ох, непростая, надо бы к ней присмотреться…
Блондинка закрывает лицо со звучным шлепком-фейспалмом:
— Ту-пи-ца… — глухо звучит из-под ладони. Тягучим, словно мед, голосом, обжигающим каждый нерв.
Наконец-то Дамело узнал змеиную мать.
— Мы его гарем, — кривится Маркиза. И почему индейцу казалось, что у нее мягкий, безвольный рот? Нет ничего жестче женского рта, когда женщина намерена сопротивляться до последнего. — Говори, что делать, тетя гадина.
В последние минуты жизни все смелеют и мышь бросается на змею, распахнувшую нежную розовую пасть.
— Значит, он вас спасать пошел, а вы его? — ухмыляется Тласольтеотль. — Ну что ж, так даже интереснее. Может, парень, тебе и вправду неплохая рука досталась. Главное, правильно разыграть карманную пару.
— Тройку, — вклинивается Диммило. — Тройку.
— Вильяк Уму тоже есть, — удовлетворенно кивает змеиная мать. — Все по правилам, молодой Инка. Твой бог будет доволен.
— Осталось выбрать дар, — соглашается Дамело.
— Уже, — мрачно отвечает Сталкер и подмигивает индейцу — тоже совсем не весело: — Прощай, заинька.
Словно из дальней дали Сапа Инка наблюдает, как подруга его детских лет разворачивается и бросив:
— За мной! — идет к божественной чете. Сама. Отдавая последнее, что имеет — себя. Пусть не ему, Дамело, но ради него.
—
Дамело молчит, повторяя про себя: соберись, тряпка!
Не помогает. Индеец плывет по течению экстаза, что сильнее любого экстази, сосредоточенно ловя всполохи боли, надеясь: страдание поможет вынырнуть на поверхность, вернуть крохи себя прежнего, не такого расслабленного, не такого покорного. Дамело ищет себя — и не находит. Желание слиться с солнечным ликом, доставить удовольствие золотому богу растворяет, будто кислота. Только что индеец отдал самое дорогое — не в обмен, а просто так.
И не подозревал об этом.
До мгновения, когда бог Солнца, отстранив Сталкера — так отодвигают с пути служанку, направляясь к господам, простер длань к Димми. Забыв, как дышать, Дамело смотрел: вот медленно, мучительно медленно согнулся указательный палец, подзывая, маня, забирая.
— Подойди, — прозвучал жаркий голос бога, — подойди ко мне, мальчик.
И Димка шагнул, сияя золотым ореолом. Он шел прямо в солнце, все выше и выше. А Дамело тем временем опускался все ниже, погружался все глубже и терялся в темноте.
Глава 8
Священный боулинг
— Я никогда не спала с Дамело, — усмехается Тата, когда приходит ее очередь водить в «Я никогда не». [89]
Штрафную пьет только Маркиза, а остальные свистят и закидывают ее вареным китайским арахисом, забытым на стойке, наверное, еще в китайском Новом году. Скользкие катышки воняют анисом и взрываются водяными петардами. Парочка «петард» попадает в Дамело и это достаточно мерзко, чтобы возмутиться и уйти, но он лишь протягивает руку за стопкой и пьет. А на удивленный взгляд Таты отвечает:
89
«Я никогда не» — популярная игра, в которой водят по очереди. Водящий называет действие, которого никогда не совершал, но которое могли совершать остальные игроки. Вознаграждения разные — баллы, фишки или проигравшие пьют штрафную — прим. авт.
— Ну сам-то с собой я спал? Спал. — И отставляет пустую рюмку со словами: — На самом деле если кому и пить штрафную, то Димке.
— Что? — ахает Сталкер. — Выходит, я была права — наш пострел везде поспел?
Индеец охотно мучил бы ее и дальше, раздувая горнило сталкеровой ревности. Подружка Дамело не ревнует в полную силу к случайным связям, зато вся полыхает злобой при виде не анонимного соперника. Сталкер ненавидит Маркизу за то, что кухарке, плебейке удалось отвоевать себе местечко подле Дамело. Но Диммило она ненавидит больше: ведь Дамело зовет его по имени. Если этот педик еще и в постель к ее индейцу забрался…