Меня зовут Феликс
Шрифт:
Наши миры абсолютно не подходили друг другу, и именно это она мне заявила со всей своей рыжей настойчивостью.
Когда через несколько дней я вышел из университета, то увидел ее и своего однокурсника на остановке. Она целовалась с ним, а он вдобавок запустил свои длиннющие пальцы ей в волосы, которые еще недавно так любил гладить я. Теперь они мне не казались такими прекрасными.
Чтобы не быть замеченным, я сел в подъехавший трамвай. Не оборачиваясь в их сторону, я поднялся по ступенькам и сел так, чтобы не видеть их. Ехал и смотрел на проезжую часть, на машины и общественный транспорт. На людей мне смотреть не хотелось.
Так доехал до конечной, но выходить не стал. Вернулся на том же трамвае обратно до университета. Не помню, о чем я думал – кажется, ни о чем. На обратном пути опять смотрел в окно, но теперь в другую сторону, туда, где были люди. Скользил взглядом по
После этой истории у меня появилась какая-то особая любовь к трамваям. И это не только потому, что однажды я нашел в нем спасение и укрылся от глаз двух целующихся не чужих мне людей. Я полюбил прогулки в трамвайном парке поздними вечерами и слушал, как один за другим приезжают ночевать эти железные и неуклюжие машинки. Когда подъезжал последний трамвай и все вокруг погружалось в тишину, начиналось самое интересное. Я садился на скамейку и представлял, как железные вагоны разговаривают друг с другом. Слышал скрип, скрежет, стук и всё это превращал в диалоги. Воображал, как они делятся впечатлениями, накопленными за день, сколько пассажиров, о чем они думали и переживали. Наверное, в тот день, когда я катался от университета и обратно, обо мне тоже вспоминали, возможно жалели, а может и не заметили, ведь я не первый и не последний, которого бросила девушка и ушла к другому.
В последний раз я сидел в парке в июне. Приехал сюда на последнем трамвае, который проезжал мимо моего дома, а утром начался демонтаж рельс на нашей улице.
Глава 5
<<Она тоже не влюблена. У нас всё
взаимно, но это не любовь, и мы счастливы>>.
Со временем я обнаружил, что жильцы нашего дома разделились на сторонников и противников ремонта. А противники в свою очередь разделились на активистов и таких, как я, которые предпочитают не высказывать своего мнения и просто наблюдают. Ева, кстати, тоже была противницей, она считала ремонт лишним. Говорила, хоть подъезд не выглядит современно, зато он чистый, а перила и плитка прослужат еще не один десяток лет.
Ева мне нравилась, она была открытой и выглядела вполне счастливой, несмотря на то что никак не могла воссоединиться с любимым человеком. В ней не было драматизма.
Еще две квартиры в доме я называл счастливыми. В первой жила немолодая пара: очень симпатичный мужчина, по виду из восточных славян, и женщина с красивым лицом, на котором уже были заметны следы вмешательства специалистов по эстетической медицине. Пара переехала в наш дом два-три года назад. С первых же дней я стал замечать, как они вместе выходят из дома и возвращаются, держась за руки. Несколько раз видел их прогуливающимися по набережной или сидящими в кафе. И каждый раз я находил в их глазах спокойствие и счастье. Стою на балконе, смотрю, как они идут домой с прогулки, курю и пытаюсь разгадать эту формулу спокойного счастья. И знаете, я ее разгадал. Хоть и не сразу – мне потребовалось больше года. Оказалось, что этот представитель восточного славянства часто бывал в командировках. Или, наоборот, к своей женщине он приезжал в командировки. То есть они не успевали надоесть друг другу, а времени истосковаться у них было достаточно. Выходит, формула счастья и спокойствия кроется в рациональном использовании времени. Не следует сразу истрачивать его на что-то одно, на кого-то одного. Нет, ни в коем случае не агитирую за полигамные отношения. Просто у людей, даже очень любящих друг
– Я бы предпочел такие отношения, – сказал я как-то своему другу, находившему аккурат в таких отношениях. – Только сложно будет найти женщину,
думающую как я и ищущую то же, что и я. Даже если она поначалу и согласится (или сделает вид, что согласна), впоследствии обязательно захочет чего-то еще. Женщине всегда чего-нибудь не хватает.
Подруга Топора (я не помню, почему мы стали его так называть), которая появилась абсолютно случайно, наведывалась к нему раз в два месяца транзитом из одного города в другой. Останавливалась на несколько дней или, бывало, даже всего лишь на ночь, наслаждалась его компанией и уезжала. Они переписывались нечасто: может, поздравляли друг друга с праздниками, но не более того. Это устраивало их обоих. Они были вместе, и неважно, на каком расстоянии находились друг от друга. Просто идеальные отношения.
У другого моего приятеля, художника Гоги (сокращенное от Ван Гога) отношения были похожие, но я не мог отнести их к счастливым. Со своей женщиной он жил лет тридцать, но с огромными перерывами. В восемнадцать лет они встречались, потом разъехались по разным странам. Позже столкнулись где-то в Восточной Европе года на три-четыре, но опять разбежались каждый в погоне за своей работой. Очень редко находили удобный случай повидаться. Потом опять встретились и лет восемь не расставались. Когда им обоим было уже глубоко за сорок, они решили оформить отношения… но подруга его переезжает в США. Гога сворачивает свой бизнес, находит достойную работу с достойным заработком в Штатах, даже составляет планы на первый совместный отдых в Индии, однако ему отказывают в визе. Теперь они живут так уже три года: она там, он тут. Каждый день в 22.00 по Москве они созваниваются, вместе обустраивают ее дом в Штатах, выбирают плитку, мебель… А Гога продолжает получать отказ за отказом. Однажды я хотел было спросить его, что он собирается делать дальше, но передумал. Мы как обычно посидели, помолчали. Он потягивал свой обычный лонг-дринк, а я пил пиво. Я не люблю смешивать. У меня всё должно быть просто: или «да», или «нет». Иногда я думаю, что самые красивые отношения между мужчиной и женщиной – это те, которые еще не начались. Может быть поэтому я стараюсь закончить всё до того, как мой визави задумается назвать наши встречи отношениями.
– Нет, я не влюблен, – говорит мне Топор, который только что проводил свою женщину, чтобы встретиться с ней снова через месяц или два. – Она тоже не влюблена. Мне так кажется. У нас всё взаимно, но это не любовь, и мы счастливы. Взаимная любовь не всегда приносит счастье. Потому что любовь – это вид болезни. Когда она начинает течь по венам, ты сам не знаешь, что она заставит тебя сделать.
Я не любил, когда он начинал рассуждать о любви, об отношениях, о женщинах, потому что опыта у него в сравнении со мной было ничтожно мало. Я просто улыбался и не спорил с ним. Потому что он был счастлив.
Я не мог разочаровать его и сказать, что счастье – не константа. Это некое недостижимое и даже, может, непостижимое состояние. К нему нужно двигаться, постоянно улучшаясь и изменяясь. Если долго находиться в такой точке счастливой стабильности, то перемены станут неизбежностью, и тогда придется реагировать на них ситуативно. Неизбежность перемен нужно принять и быть готовым к ним, чтобы это не было похоже на тушение пожаров.
Вторая счастливая квартира в нашем доме находилась напротив моей. Пара также переехала сравнительно недавно, но уже успела обратить на себя внимание всех соседей. Большой и тучный мужчина и очень маленькая женщина лет сорока пяти. Ему, наверное, чуть больше, но из-за веса, которого у него в избытке, возраст сложно определить. Соседки прозвали его хомяком из-за надутых щек, а заодно хомяком стала и его женщина. Каждое утро она провожала его на работу, закрывала за ним дверь, а перед этим целовала и бросала напоследок «я буду ждать».
Такие пары всем своим поведением выдают, что съехались недавно. Действительно. У каждого из них за спиной был брак и дети. Но видимо чего-то им не хватало, и они нашли это что-то друг в друге.
– Не так сложно найти кого-то, сложнее всего найти друг друга, – разоткровенничался со мной Хомяк за кружкой пива после обсуждения с представителем подрядчика вопросов капремонта. – Когда любовь заканчивается, люди могут дать друг другу только правду. Поэтому важнее всего искать не того человека, который даст тебе любовь, а того, чья правда не будет тебе неприятна спустя годы. Надеяться на одну лишь любовь нельзя. Она точно уйдет.