Меня зовут Мартин
Шрифт:
– Представь, висишь на трапеции, начинаешь выполнять упражнение, а тут бац, что-то над твоим ухом громко рвётся. А тебя всю скрючило, разогнуться не можешь, пищишь, сопли, слёзы и, наконец, тебя, в окончании этой сопливо-слюнявые вечности, опускают на арену. Скорая, врачи, шум, гам, белые халаты, запах больницы. Большой дядя в белой шапочке говорит, что не ту ты выбрала профессию девочка, пора выбирать что-то попроще. Мой папа спорить не стал, привёз какого-то китайца, он меня посмотрел, поцокал. Так я оказалась в этом санатории впервые. Здесь много таких же, как я, фанатов естественного движения членами своего тела,
– А сейчас ты проходишь новый курс лечения. Из-за корявости рук старого китайца? Или решила отдохнуть? – Пытаюсь шутить я.
– Нет. Это я отрабатывала новый номер, да просчиталась. Корявость рук и неудачное падение. Опять смещение позвонков, опять страшный вердикт докторов.
– Родители как к твоим травмам относятся?
– Папа Толя считает, что цирковой артист без сломанных костей – это нонсенс. Через пот и кровь, боль, переломы приходит понимание твоего места на арене. Если устал, боишься, то или уходишь в обслугу, или покидаешь цирк.
За время, что мы вместе проходили реабилитацию с Олесей, я успел привязаться к этой девушке с её непростой судьбой. Она была из детдома при живых родителях (отец в тюрьме, а мать – алкоголичка). В пятилетнем возрасте их детский дом вывезли в цирк. Олеся с успехом затерялась в здании старого цирка, где в примерочной девочку нашли её будущие родители.
Её стремление к цели – стать артисткой цирка, заставляло меня восхищаться ею, пугало и подстёгивало. Так, она предложила проводить оздоровительные занятия вместе, врачи согласились. Я, мягко говоря, был шокирован её упорством, через какую боль и страдания нужно было проходить молодой, хрупкой девушке каждый день, чтобы в назначенный день вновь вернуться к репетициям собственного номера. По моему мнению, никакие деньги не стоят потраченных Олесей пота, крови и сил. Я не готов был так выкладываться, но приходилось не отставать от Олеси, чтобы не упасть в её глазах (и своих собственных).
– Прости, – сказала Олеся, подсаживаясь за мой стол на ужине, – я загнала тебя в рамки своих требований. Я этого не хотела, но мне было интересно посмотреть, насколько тебя хватит.
– Были какие-то сомнения? – Чуть более энергично ответил я, стараясь скрыть свою усталость и раздражение на себя, так как понимал, что Олеся в чём-то сильнее меня. – Да такой темп был для меня сложен, но сейчас открылось второе дыхание. – Я говорил красивые слова, а сам мечтал скорее добраться до постели.
– С тобой все носятся, как с писаной торбой. Тебя привёз сам хозяин санатория (лично с ним я не знакома), врачи на цыпочках ходят возле твоей палаты. Вот я и решила проверить, что ты за фрукт. – Олеся сняла со своего подноса яблоко и поставила возле моей тарелки. – В знак примирения. Я не помню себя ни принцессой, ни маминой, ни папиной дочкой. Я помню себя в детдоме, потом большая цирковая семья.
– Ты всегда была частью чего-то большого?
– Да. И мне хотелось выделиться по правилам большой семьи, заслужить чьё-то внимание. Поэтому, наверное, я так горю желанием выступит со своим номером, уехать на гастроли, заработать кусок хлеба (как говорит папа Толя).
– А ты как отдыхаешь?
– Ну, в цирке, если у тебя есть свободное время, и уроки (обязанности перед обществом) выполнены, то я бежала смотреть, как репетируют другие,
– Хочу предложить тебе, на выходные, съездит со мной, отдохнуть от «запаха» врачей.
– Не знаю. – Олеся замялась, покраснела. – Мне кроме восстановления после травмы ещё нужно растягиваться и тренировать свой номер.
Я не понял смущения, выступившего на лице Олеси розовым рассветом. Подумал, что я выразился как-то не так и, возможно, был неправильно понят.
– Там сад ухоженный, бассейн, дом почти пустой. Мы мешать никому не будем. – Тут мои слова навели меня на мысль об уединении, от которой я покраснел, засмущался. – Но мы там будем не одни. Там управляющий дядя Паша, первый инструктор дяди Лариона по альпинизму. Ему помогают: старшая дочь Аня и её сын Егор (их я вспомнил по обрывочным всплескам в моей памяти о семнадцатилетние Скользкого, проведённого на вилле Ползуновых).
– Можно девушке подумать? – Усмехнувшись, сказала Олеся, разглядывая мой уже не юношеский румянец. – За завтраком я скажу, готова ли я, заменить свои тренировки на внезапные планы юного «ловеласа».
– Как скажете, госпожа. – Я склонил голову, изображая смирение слуги, скрывая своим жестом ещё больше зардевшееся лицо. – Смиренно буду ждать под вашим балконом и обещаю воздержаться от серенад, но только на одну ночь.
– Так это был ты, каждую ночь? А я думала, у старого пса хвост ломит. Ну, раз ты идёшь на такие жертвы, и я смогу заснуть этим вечером спокойно, то готова пойти тебе навстречу. После завтрака едем кататься
Вечером я позвонил, заказал на 10:00 автомобиль. К полудню следующего дня мы доехали до «виллы». Дядя Паша провёл для меня и Олеси обзорную экскурсию по территории. На Олесю вилла произвела странное впечатление, особенно бассейн, увидев его, Олеся побледнела. Так как в большом доме не было еды, на обед мы попали в дом дяди Паши. Его дочь Аня угощая своими кулинарными изысками, радовалась нашему аппетиту.
– Мои почти ничего не едят. Всё в работе. В кафе местное бегают что ли?
Потом Олеся с Аней куда-то удалились, а я остался с дядей Пашей рассматривать фотографии покорённых вершин. Не на всех версиях в вершинах дядя Паша был сам. Оказалось, что его воспитанники альпинисты, приезжая к нему домой, делились своими успехами, оставляя в подтверждение фотографии. В ближайшие выходные собиралась большая компания перед поездкой куда-то на Памир. Они заранее предупредили дядю Пашу и он уже приготовил новый альбом. За увлекательной беседой об альпинизме, горах, людях, покоривших горы, также выяснилось, что основная профессия дядя Паши – геолог. Для меня был найден альбом со старыми фотографиями его из экспедиций. Когда альбом подходил к концу в комнате появилась Аня и Олеся.
– Ну, чего сидим. – Олеся подсела ко мне и заговорщицки подмигнула. – Егор сказал, вода в бассейне чистая, можно купаться. Пойдём?
– Хорошо. – Я отложил в сторону альбом, встал с кресла. – Сейчас только в свою комнату загляну, натяну костюм Ихтиандра и покажу тебе, как красиво тонуть.
До самого вечера мы с Олесей плескались в бассейне. На столике рядом с водой заботливая Аня поставила для нас кувшин с морсом и стаканы. Накупавшись, мы лежали в шезлонгах и смотрели на опускающееся к кронам деревьев солнце.