Меняла
Шрифт:
Глава 37
Я стоял в темном переулке и, глядя через плечо Эрствина на людей у входа в Большой дом, испытывал странное чувство. Я видел, что они – стражники, синдики и их слуги – просто недовольны неудобством, вызванным этой тревогой. Не более чем просто недовольны. Кто-то позевывают, прикрывая вялой ладонью искривленный рот, кто-то почесываются или нехотя оправляет второпях наброшенное платье… Они все думают лишь об одном – скорее бы закончилось ненужное приключение… Даже не приключение, а досадное происшествие, неприятность – не настолько мелкая, чтобы
Сейчас они ждут лишь прихода Лигеля, главы Совета, они надеются, что он решит все вопросы и распустит их по домам, но я то знаю – приход Лигеля станет сигналом убийцам, уже поглаживающим в нетерпении рукоятки мечей и древки секир. Смерть близка, а эти люди, на которых я гляжу, не знают ничего. Знаю я, но молчу и ничего не предпринимаю. Я отчетливо ощутил, как откуда-то из глубины – души? сознания? совести? – поднимается чувство неправильности происходящего, поднимается желание броситься к жертвам, кричать, размахивать руками, предупредить, спасти…
Я уверен, что то же самое ощущает сейчас Эрствин, поэтому он часто вздыхает и время от времени бросает на меня взгляды, в которых ожидание и невысказанный вопрос. Мы должны что-то сделать, чтобы спасти не подозревающих о смертельной опасности людей – вот что он думает. Знать о предстоящем убийстве и не предупредить жертву – это тяжело. Но мне поможет пережить это мой опыт, мое понимание невозможности спасти этих людей. Если я сейчас появлюсь там с нелепыми разоблачениями, то, во-первых, мне просто никто не поверит, а во-вторых – это не помешает убийцам, а лишь вынудит их начать немедленно… И главное – отец Эрствина, барон Леверкойский… Присутствие барона среди убийц поможет пережить тяжелый миг Эрствину…
Я снова приложил к уху амулет – ничего интересного. Барон вполголоса нашептывает Сектеру о своем приключении в порту, а в отдалении вяло переговариваются члены Совета и их слуги… Вдруг разговоры смолкли – я вгляделся в освещенную факелами группу. Собравшиеся перегруппировывались, образуя полукруг перед новыми действующими лицами – на площадь вступил мастер Лигель, предваряемый двумя факельщиками и сопровождаемый двумя же стражниками. Даже в полночь и в таких неприятных обстоятельствах глава Совета не забывал о своем престиже, привилегиях и приличиях. В отличие от большинства синдиков он был аккуратно одет и потрудился организовать вот этот свой небольшой кортеж, чтобы сразу было видно, кто идет по ночному городу. Глава Совета, самое важное лицо в Ливде…
Едва он вполголоса поприветствовал собравшихся, как все разом заговорили. Я невольно поморщился – звуки одновременно доносились и из амулета, и естественным путем, сплетаясь в странную какофонию. Лигель жестом прервал гвалт:
– Спокойнее, господа! Попрошу спокойствия! Прежде всего, я
– Я! – отозвался Сектер. – Прошу прощения, почтенный глава, однако события были слишком значительны, чтобы я мог принять решение единолично. Я разослал посыльных…
Эта фраза звучала несколько двусмысленно и я предположил, что она – отголосок каких-то давних пререканий в Совете. Во всяком случае, Лигель отреагировал немедленно и резко:
– От вас, мастер, никто и не ждет, что вы единолично решите даже незначительный вопрос! Скажите просто, что случилось?
Возможно, предполагалось, что такая отповедь должна вывести Сектера из себя, но тот стерпел. Мне даже послышалось в его голосе некоторое злорадное удовлетворение.
– В городе бунт. Матросы имперского флота устроили беспорядки в порту, какие-то разбойники напали на барона Леверкойского – полюбуйтесь на его платье, мастер Лигель – в Хибарах опять было побоище, вернее, настоящее сражение… Число убитых исчисляется десятками!
– А, барон… – Лигель словно только сейчас заметил среди синдиков аристократа, – да, вас славно отделали, я вижу…
– Я не остался в долгу, поверьте… – хмуро буркнул барон.
– Разумеется, разумеется… Но что же вас заставило посетить район порта в такой час? – слащаво-участливым голосом поинтересовался глава Совета, барон замялся и Лигель тут же вздернул обе ладони, – нет-нет, я не спрашиваю, нет! Это ваше право, барон!.. Однако там вы подверглись нападению неких злодеев, это верно?
– Шваль! – отрезал сэр Вальнт. – Но дело не в них, в порту я видел пьяных матросов и солдат с галер. Они выкрикивали угрозы офицерам и… И бунтовали…
От волнения барон забыл свою роль, догадался я. Его выручил Сектер.
– Да, мастер Лигель, – подхватил он, – барон поспешил сюда, чтобы сообщить Совету об угрозе…
– Разумеется, поспешил. Тем более что барон здесь живет, – вставил Лигель.
– …И встретил здесь меня, – продолжил Сектер, я отправил в порт сержанта стражи с его людьми. Они как раз доставили арестованных в Хибарах убийц…
– Ладно, – перебил его Лигель и взмахнул рукой, указывая на вход в Большой дом, – каковы бы ни были вопросы, мы не будем решать их посреди улицы. Раз уж мы здесь, идемте внутрь… И… Э, солдат!..
Один из стражников, охранявших вход, торопливо подскочил к главе Совета. Наш мастер Лигель не пользуется большой любовью в городе, но уважение к своей особе внушить умеет, это точно. Мне, кстати, понравилось, как он держался в разговоре с Сектером.
– Солдат, беги в кордегардию. Найдешь там… Кого-нибудь найдешь. И пусть сюда пришлют еще людей. Скажешь, я велел.
Солдат торопливо направился в переулок, соседний с нашим (там проходил кратчайший путь к кордегардии), а синдики с сопровождающими их факельщиками и слугами двинулись в дом Совета…
Из соседнего переулка послышался удивленный возглас, звон клинков и спустя минуту – хриплый стон и грохот падения закованного в доспехи тела. Мы с Эрствином переглянулись – подкрепление к охране дома Совета не прибудет. Вся толпа тем временем исчезла в недрах огромного здания, у входа остались лишь несколько солдат…