Менялы

Хейли Артур

Возможность действовать принесла облегчение. Он поспешил к своей машине.

Когда Уэйнрайт подъехал к «Спортивным товарам Пита», Иннес беседовал с людьми, стоявшими на улице. Далримпл все ещё находился в магазине, снимая показания продавца. Иннес подошел к шефу службы безопасности.

— Пустой номер, — угрюмо вымолвил он. — Мы не успели. — Он пересказал то немногое, что им удалось выяснить.

— Описание? — спросил Уэйнрайт.

Агент ФБР отрицательно покачал головой:

— Продавец от страха наложил в штаны — он даже не в состоянии вспомнить,

трое их было или четверо. Говорит, все случилось так быстро, что он не смог бы никого ни узнать, ни описать. И похоже, никто — ни в магазине, ни на улице — не видел машину.

Лицо Уэйнрайта выражало крайнее напряжение, тревогу и угрызения совести.

— Что делаем дальше?

— Вы служили полицейским, — сказал Иннес, — и знаете, как оно бывает в жизни. Подождем, авось выплывет что-то еще.

Глава 22

До неё донеслись голоса и звуки шагов. Она поняла: взяли Майлза.

Хуанита потеряла ощущение времени. Она понятия не имела, сколько часов прошло с тех пор, как она назвала имя Майлза. Вскоре после этого ей снова заклеили рот и туже затянули веревки, привязывавшие её к стулу.

На какое-то время она погрузилась в забытье. Сейчас, разбуженная шумом, Хуанита приказала себе не поддаваться панике и не пытаться высвободиться из веревок — она все равно ничего этим не добьется, лишь усугубит тяжесть своего положения.

Она могла видеть Эстелу. Их так и оставили сидеть друг против друга. Глаза девочки были закрыты, головка свесилась на грудь — она спала; её не потревожил шум, разбудивший Хуаниту.

На правой ручке Эстелы остался безобразный красный ожог. Вскоре после того, как они остались вдвоем, в комнату вернулся Лоу — Хуанита слышала, как к нему обращались по имени. В руке у него был тюбик с какой-то мазью. Смазывая ожог Эстелы, он быстро взглянул на Хуаниту, как бы говоря: это все, чем я могу помочь.

Звуки доносились откуда-то сзади. Вероятно, из смежной комнаты. Сначала она услышала протесты Майлза, потом глухой стук, ворчанье, и все стихло.

Прошло около минуты. Затем вновь раздался голос Майлза — на этот раз можно было разобрать каждое слово.

— Нет! О Боже, нет! Пожалуйста! Я…

Послышались звуки, похожие на удары молотка — металла о металл. Речь Майлза, оборвавшаяся на полуслове, сменилась пронзительным, душераздирающим воплем. Этот вопль — ничего более ужасного она в жизни не слышала — продолжался целую вечность.

Если бы Майлз мог покончить с собой в машине, он бы с радостью это сделал. С самого начала, соглашаясь на предложение Уэйнрайта, Майлз понимал, мгновенная смерть — счастье по сравнению с тем, что ждет разоблаченного информатора. Но теперешний кошмар превзошел даже самые жуткие фантазии.

Ему туго стянули ремнями ноги — от ступней до бедер. Руки прижали к грубому деревянному столу. Сейчас его ладони и запястья приколачивали к крышке стола… толстыми гвоздями… молотком… Не было боли, никакой другой боли — О Боже, помоги мне! — мучительнее

этой. Майлз извивался, кричал, умолял, снова кричал. Но руки, державшие его, вцепились ещё крепче. После короткой передышки экзекуция возобновилась.

— Не слишком-то громко он орет, — сказал Тони Медведь Марино, обращаясь к Анжело, который орудовал молотком. — Когда закончишь, попытайся пригвоздить ещё пару пальцев.

Тони Медведь, попыхивавший сигарой, на сей раз не утруждал себя игрой в прятки. Ведь Истин никогда его не опознает — он скоро умрет. Однако сначала его надо было хорошенько проучить, а заодно показать всем остальным — весть о случившемся непременно просочится наружу, — что для подсадных уток легкой смерти не бывает.

— Ну вот, теперь другое дело, — заключил Тони Медведь.

Майлз кричал громче и пронзительнее — гвоздь вгоняли в средний палец левой руки, прямо в сустав. Было слышно, как дробилась кость. Анжело собирался проделать то же самое со средним пальцем правой руки, но Тони Медведь приказал:

— Подожди! — Затем, обращаясь к Истину: — Хватит орать! Колись.

Вопли Майлза перешли в мучительные рыдания, сотрясавшие все его тело. Его больше не держали. В этом не было нужды.

— Ладно, — бросил Тони Медведь, — не хочет, не надо, продолжай.

— Нет! Нет! Я буду говорить! Буду! Буду! — Каким-то образом Майлзу удалось справиться с рыданиями. Сейчас самым громким звуком было его прерывистое, свистящее дыхание.

Тони Медведь жестом остановил Анжело. Прочие присутствующие стояли вокруг стола. Здесь были: Лоу, телохранитель Панч Клэнси, тот самый, что час назад четвертым вошел в магазин спортивных товаров; угрюмый Ларокка, опасавшийся обвинений в свой адрес, — он ведь давал Майлзу деньги, и старый фальшивомонетчик Дэнни Керриган, который чувствовал себя как уж на сковороде. Действие разворачивалось в главной печатной мастерской.

— Значит, все это время ты работал на свой вонючий банк?

— Да, — выдохнул Майлз.

— «Ферст Меркантайл»?

— Да.

— Кому ты доносил?

— Уэйнрайту.

— Что ты пронюхал? Что ты ему рассказывал?

— Про… клуб, игры… кто там бывает.

— Про меня тоже?

— Да.

— Сукин сын! — Тони Медведь подался вперед и ударил Майлза кулаком в лицо. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями и стонами. Тони Медведь несколько раз затянулся, затем возобновил допрос.

— Еще что ты выведал, гнида?

— Ничего… ничего! — Майлза бил озноб, с которым он не мог справиться.

— Врешь. — Тони Медведь повернулся к Дэнни Керригану. — Дай-ка мне жидкость, которой ты травишь металл.

Все это время старик смотрел на Майлза с ненавистью.

— С удовольствием, мистер Марино.

Дэнни снял с полки здоровенную бутыль с пластиковой крышкой. На этикетке было написано: «Азотная кислота. Использовать только для металлов». Открутив крышку, Дэнни аккуратно отлил жидкость в мензурку. Затем, стараясь не расплескать содержимое, он принес её Тони. Рядом с мензуркой он положил кисточку.