Меняя ход событий

Эйлит

Сорвавшись на безудержные рыдания, девушка затряслась и стала мотать ярко-алой головой в разные стороны.

– Если ты не возьмешь меня с собой, если ты не примешь меня, клянусь, я покончу с собой, сбросившись с одной из этих скал!

Ее вопли неприятно резали слух. А истерика, всё более и более набиравшая обороты, вызывали почему-то только одно желание. Хорошенько отхлестать ее по лицу. Подившись своим кровожадным мыслям, я схватила ее за плечи и с силой встряхнула:

– Прекрати рыдать, иначе я разозлюсь! Давай отойдем к воде, и ты умоешься. А потом, когда немного придешь в себя, расскажешь всё с самого начала.

Я потащила ее к реке, она послушно последовала за мной, всё еще роняя

слезы на каменистую землю.

…

Закончив водные процедуры, незнакомка более-менее членораздельно пустилась в объяснения:

“- Меня зовут Карин, я из деревни Никоу, там я родилась, там и жила всю свою жизнь ни разу никуда не выезжая. В моей семье помимо меня есть еще старший брат. Он сумел стать очень хорошим ниндзя, а вот из меня вышло совсем мало толку. Мои родители – почтенные шиноби и поэтому для них было истинным горем – родить и воспитать такую никчёмную дочь. Сколько бы они не старались привить мне хоть какие-то навыки ближнего боя, всё проходило впустую. Я уже не говорю о возможности обладать какими-либо техниками. Не знаю почему, насмешка ли это судьбы или такова Божья воля, но в семье могущественных ниндзя родилась совершенно обычная девочка, для которой был навсегда закрыт путь становления шиноби.

Мои родители очень тяжело мирились с позором, и поэтому с самого детства я не знала ни ласки, ни тепла. Со мной всегда обращались как с ненужной вещью, обузой и неудачницей. За что бы я ни взялась – всё выходило из рук вон плохо. В школе надо мной издевались, в семье не любили, а остальные жители деревни всегда смотрели на меня с презрительным снисхождением. В свое время мой отец очень много сделал на благо деревни, он являлся одним из подчиненных самого Тозикаге. Однако в последние годы его службы у него с господином Номори возникла серьезная ссора. Я не знаю, в чём была причина, но мой отец всегда отличался вздорным, на редкость склочным характером. Сослуживцы, да и сам Номори-сан никогда особо его не жаловали, однако папины заслуги перед страной не давали им возможности открыто ставить его на место и тем более увольнять со службы.

Но терпение господина Тозикаге оказалось не вечным и в один далеко не прекрасный день отца попросили покинуть свой пост. Разразился жуткий скандал, в пылу которого, папа наговорил очень много неприятных вещей в адрес правителя, а так же других его ближних помощников. Одержимый приступом дикой злобы он открыто заявил, что его дети превзойдут такого ничтожного Тозикаге как он и один из них обязательно станет следующим предводителем страны Вулкана. Мне к тому времени исполнилось пять лет, и родители были уже всерьез озабочены моей полнейшей неспособностью сделать что-либо на тренировках. По деревне тут же разнесся слух, что у выдающихся шиноби подрастает совершенно бесполезная дочь.

Если бы не ужасный характер отца и не всеобщая обоюдная к нему ненависть окружающих, на нас бы мало кто обращал внимания, а слух о моей слабости вряд ли кого-нибудь заинтересовал. В семье ниндзя могут рождаться совершенно обычные дети, также как и в обычных семьях могут рождаться одаренные шиноби. Никого это теперь не удивляет и отношение к таким детям в большинстве случаев абсолютно нормальное. Но к моей семье, повторюсь, было всегда приковано пристальное внимание. Отец слишком сильно завышал планку, хвастаясь налево и направо своими талантливейшими детьми еще тогда, когда мы даже не умели ходить. Но если брату удалось унаследовать таланты отца и матери, то мне ровным счётом не досталось ничего”.

Карин остановилась, переводя дух. У меня кольнуло в груди. Догадываясь, что услышу дальше, я судорожно вздохнула и уже хотела как-то взбодрить ее, как вдруг девушка продолжила:

“- Думаю, что тебе не понять, какого это – быть отбросом. Всю свою жизнь я мечтала

уйти оттуда. Сбежать, исчезнуть, начать новую жизнь с чистого листа или же просто где-нибудь сгинуть. У меня никогда не было друзей до определенного момента. Не было даже приятелей. Родной брат относился ко мне также как и родители. Ему тоже попадало за меня. Над ним подшучивали и издевались, говоря какая жалкая у него сестра, и что он сам далеко от нее не ушел. Самая большая проблема моей семьи – это невыносимый склад характера. Брат получился такой же, как и отец, а мать всю жизнь под них подстраивается и придерживается мнения обоих.

С самого детства я находилась в замкнутом кругу. Ты спросишь, почему я не сбежала? У меня было много шансов уйти, и моя семья была бы рада этому. Но я боялась. Будучи слабой физически я боялась отважиться на такой решительный шаг. Ведь тогда бы пришлось заботиться о себе самой, всё продумывать наперед и выживать где-то в чужой стране, среди чужаков. Хотя жители моей деревни так и не стали для меня «своими». Живя с родителями и братом, и не получая даже малейшего намека на признание меня как полноправного члена семьи, я всё же ни в чём не нуждалась. Меня кормили, поили, одевали, не попрекали куском хлеба и не ограничивали в жилищных условиях. Меня просто не замечали. С самого детства, поняв, что я бесполезна, родители сначала возненавидели меня, а с течением времени прекратили испытывать даже это.

Они не выгоняли меня из дома, не били, не обзывали, но стоило мне только встретиться с ними взглядом – как земля уходила у меня из-под ног. Трудно описать то, что я читала в их глазах. То была не ненависть, нет, но какое-то другое жгучее чувство безысходности и неоправданных надежд. Думаю, они бы хотели, чтобы я исчезла. А узнай, что я умерла, вздохнули бы с облегчением – все трое. Я тенью передвигалась по дому, стараясь как можно реже попадаться им на глаза. Питалась и готовила себе отдельно. Спала в своей комнате, куда никто никогда не заходил. Брала деньги из общей копилки, чтобы покупать себе одежду и другие разные принадлежности. У меня не было никакого спасительного хобби или занятия. Я ничего не умела и была бездарна абсолютно во всем. Так продолжалось с шести лет, когда мои родители оставили попытки чему-либо научить меня. А когда мне исполнилось тринадцать, я неожиданного встретила своего первого настоящего друга”.

Карин снова затихла. Я сидела напротив нее, озабоченно глядя в ее красные глаза, раздираемая противоречивыми чувствами.

“- Его звали Казуки и он первый и единственный человек, кто по-настоящему признал меня. Он тоже с самого детства был волком-одиночкой, однако не из-за обострения отношений с окружающими, а из-за того, что был сиротой. Старая вражда моей семьи с жителями деревни и господином Тозикаге его не волновала. Мы познакомились случайно и совершенно неожиданно для нас обоих сблизились и крепко подружились. Наши сверстники постоянно подкалывали его по поводу меня, но ему было наплевать на их мнение. Именно Казуки сумел вдохнуть в меня жизнь, дал почувствовать мне, что я тоже что-то могу и мое существование на этой земле не напрасно.

Он стал учить меня. Учить шпионить и сохранять свое присутствие в тайне во время какой-либо слежки при любых обстоятельствах. С детства привыкнув быть незаметной, я неожиданно быстро стала овладевать мастерством «разведчика». Тайдзюцу мне не давалось, однако такие физические нагрузки как: бег, прыжки, лазание по деревьям, плавание – пошло на ура. Возможно, я выросла и окрепла, а может толчком послужило именно хорошее отношение Казуки. Я старалась изо всех сил, уходя на тренировки далеко за пределы деревни и проводя там целые дни, очень часто возвращаясь домой за полночь. Как сама понимаешь, никаких вопросов у «домочадцев» ко мне не возникало.