Меняя ход событий

Эйлит

– Да ладно. Верю.

Я пождала губы.

– А где спасибо?

– А ты сказала мне спасибо, когда я спас тебя? Между прочим уже не первый раз.

Отвернувшись, я пробормотала:

– Спасибо. И за тот, и за этот раз.

– Пожалуйста, – громко произнес он мне в самое ухо. – И тебе спасибо.

– Зачем так орать-то? – гневно обернулась я.

Подрывник улыбнулся:

– И всё-таки доставила ты нам хлопот.

– Вы мне тоже.

– Надо было сразу идти, по-хорошему.

– Да сейчас же.

– Всё дело в том, – он откинулся на ствол дерева, как на спинку

дивана. – Что ты слишком категоричная. Проще надо быть.

– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? У меня другая жизнь и работать на вашу организацию меня никак не прельщает.

– Всё не так плохо как ты себе представляешь.

– У нас с тобой разные понятия насчёт «плохо» и «хорошо».

– Ну, может и так. Только всё равно ведь попалась.

– Случайно. Думала в этот раз уж точно доберусь до своих, а тут на тебе, эти двое. Не ввязаться в битву, ну никак не могла. И почему я всё время на вас натыкаюсь?

– Это судьба, – многозначительно произнес Дейдара.

– Вот уж нет! – дернулась я.

– Вот уж да, – хохотнул он.

Наступило молчание.

Я покосилась на своего собеседника. Блондин, казалось, намеревался подремать.

– И что дальше? – я пихнула его в бок.

Тот недовольно посмотрел на меня.

– Дождемся Сасори и выдвинемся в путь.

Я вздрогнула. Сасори…

– К вам на базу?

– Узнаешь, – туманно отозвался Дейдара.

– А без этого га.. Ну то есть Сасори нельзя? – после недолгой паузы спросила я.

Подрывник чуть округлил свои выразительные светло-голубые очи.

– Как это без него? Хочешь – не хочешь, а тебе придется привыкать теперь ко всем.

Я дернулась. Вот же ужас.

– Вижу, ты проморгался, – заявила я. – И как теперь, лучше стало с двумя глазами-то?

Он улыбнулся:

– Ага.

Я, немного растерявшись, отвернулась.

Что же выходит? Сижу и спокойно разговариваю с преступником ранга S, отступником, предавшем родную деревню, членом организации Акацки, человеком без принципов, да убийцей, в конце концов! Он виноват в смерти моего сенсея, он снова вынудил меня идти с ним, и я должна, должна его ненавидеть и желать ему самой страшной кончины, но почему же сердце так упорно отвергает всё то негативное и ужасное, что присуще ему? Неужели всё из-за того, что он спас меня? И почему тогда здравый смысл, говорящий, что он сделал это не из личных доброжелательных побуждений, а только из-за приказа свыше, не оказывает никакого воздействия на мою, возможно, слишком чувствительную душу? Чем он так располагает меня к себе? Почему рядом с ним мне уютно и спокойно? Куда пропало желание, вцепиться ему в горло, до этого буквально изводившее меня? Как я так быстро смогла отступиться от своих принципов и свернуть с пути, по которому я шла, обуреваемая жаждой мести? Или это всё от потрясения, вызванного недавней схваткой? Быть может помутнение пройдет и через некоторое время я снова стану прежней и возненавижу его? А хочу ли я в душе действительно ненавидеть?

От возникших вопросов, закружилась голова и я, осторожно поднявшись, направилась к озеру. Чувствуя спиной подозрительный взгляд бдительного нукенина, я присела на корточки и зачерпнула ладонями прохладную воду.

Как я уже решила ранее – будь что будет.

Мне сейчас всё равно от них никуда не деться, поэтому просто буду следовать по новому неизведанному пути, которые они так упорно называют моей судьбой. Быть может, так суждено и мне действительно нужно оказаться в лапах Акацки, чтобы суметь в будущем совершить что-то выдающееся, например, убить лидера или выдать их планы своим союзникам…

Размечтавшись, я неожиданно почувствовала присутствие еще одного человека прямо за своей спиной.

Пространственно-временное ниндзюцу? Или у них еще какие-нибудь фишки есть?

Нехотя поднявшись, я развернулась и тут же оказалась в ловушке темно-серых глаз.

…

– Настолько не хотела идти? – приподняв брови, Сасори окинул меня пристальным взглядом. – Что тебе даже пришлось пырнуть ее ножом?

– Не говори ерунды, – отозвался Дейдара. – Она попалась Хидану. Кое-как успел выдрать ее из его адского кровавого круга.

– А может вовсе и не надо было, – задумчиво пробормотал красноволосый. – Одной проблемой стало бы меньше, а лидеру сказал бы потом, что, мол, не успел.

– Захлопнись. – неожиданно резко ответил блондин.

Во взгляде кукольника промелькнуло удивление, а затем и незамедлительное раздражение.

– Что ты только что сказал?

– Сказал захлопнись, – повторил блондинистый акацки, поднимаясь. – Теперь раз уж все в сборе – можем выдвигаться.

– И с кем она пойдет? – едко поинтересовался его напарник.

– Пусть решит сама, – хмыкнул Дейдара и взглянул на меня.

Мое настроение резко ухудшилось. Теперь снова придется плясать под их дудку.

– Эники беники ели вареники, эники беники – пых! – палец уперся в блондина. – С тобой.

Акацки разинули рты, а я, гордо вскинув голову, зашагала в сторону от них.

– Чё это, чё это? – послышался удивленный голос подрывника.

– Тоже мне, шутница нашлась. – проворчал красноволосый.

Я обернулась:

– Так что, мы идем или нет?

Напарники переглянулись. Потом Дейдара улыбнулся:

– Идем.

И направился ко мне, запихнув одну в руку в прикрепленный сбоку небольшой мешочек.

Сасори, сохраняя каменное выражение лица, достал откуда-то из-за пазухи небольшой свиток и стремительно развернул его. Раздался хлопок, и моему взору представилась чудовищная марионетка с огромным железным хвостом, похожим на жало скорпиона. Одета она была так же в плащ акацки, а часть лица была прикрыта маской.

– Это что за каракатица? – ляпнула я.

Дейдара вдруг прыснул, а Сасори позеленел.

– Это не каракатица, – полушепотом, словно с превеликим трудом сдерживаясь, произнес подрывник. – Это – великое творение Сасори но Данна! И величать его Хируко.

– Ну и страхолюдский же этот Хируко. Такого во сне увидишь – и не проснешься.

Неожиданно блондин захохотал в голос, а марионеточник сжал в нитку и без того тонкие губы.

– Против правды не попрешь, – утирая слезы одной рукой, простонал голубоглазый акацки, а другой бросил на землю маленький комочек глины, который тут же превратился в огромную сову. – Я же тебе говорил, что настоящее искусство – это то, что делаю я, а твои куклы вызывают у людей только такие вот эмоции.