Мэр Кэстербриджа
Шрифт:
Приготовившись к встрече с Хенчардом и к разговору с ним, но только с ним одним, девушка растерялась.
— Что вам угодно? — спросил шотландец с видом человека, который уже давно заправляет тут всеми делами.
Она сказала, что хочет видеть мистера Хенчарда.
— Так-так… Подождите минутку, он сейчас занят, — сказал молодой человек, должно быть не узнав в этой девушке ту, которую видел в гостинице. он подвинул к ней стул, предложил ей присесть и снова занялся своими мешочками с образцами. Пока Элизабет-Джейн сидит в ожидании, немало удивленная встречей с молодым человеком, мы вкратце расскажем, как он попал
После того как они с Хенчардом в то утро скрылись из виду, свернув на дорогу, ведущую в Бат и Бристоль, они некоторое время шагали молча, лишь изредка перекидываясь незначительными фразами, пока не вошли в ту аллею на городском валу, которая называлась «Меловой» и вела к углу, образованному северным и западным откосами древних укреплений, расположенных квадратом. Широкие просторы открывались с этой высоты. С зеленого склона круто спускалась тропинка, которая вела от тенистой аллеи на валу к дороге у подножия откоса. По этой тропинке должен был спуститься шотландец.
— Вот где вас ждет успех, — проговорил Хенчард, простирая вперед правую руку и опираясь левой на калитку, которая перегораживала тропинку. В этом резковатом движении сказалось уязвленное самолюбие человека, не сумевшего добиться своего. — Я часто буду вспоминать об этих днях и о том, что вы пришли как раз вовремя и помогли мне в моих затруднениях.
Сжав руку Фарфрэ и не выпуская ее, он помолчал, потоп проговорил решительным тоном:
— Слушайте, я не такой человек, чтобы отказаться от задуманного, не попытавшись вас переубедить. И я не дам вам уйти навсегда, не выслушав меня! Повторяю: хотите остаться? Буду говорить прямо, начистоту. Поймите, я настаиваю не только ради своей выгоды; дело мое ведется не по-научному и не требует из ряда вон выходящего ума. На ваше место и другие найдутся, будьте спокойны. Может, я немного и думаю о своей выгоде, но не только о ней, а о чем еще — повторять не буду. Останьтесь у меня… и сами назовите свои условия. Я охотно приму их, не торгуясь, потому что, черт меня побери, Фарфрэ, очень уж ты мне по душе пришелся!
Минуты две рука молодого человека неподвижно лежала в руке Хенчарда. Фарфрэ посмотрел на плодородную землю, расстилавшуюся у его ног, потом оглянулся на тенистую аллею, ведущую в центр города. Лицо его пылало.
— Не ждал я этого… не ждал! — проговорил он. — Это — провидение! Разве можно идти против него? Нет, я не поеду в Америку; я останусь здесь и буду служить вам!
Его рука, безжизненно лежавшая в руке Хенчарда, теперь ответила крепким пожатием.
— Решено? — проговорил Хенчард.
— Решено, — отозвался Дональд Фарфрэ.
Лицо Хенчарда сияло такой пылкой радостью, что она казалась почти страшной.
— Теперь вы — мой друг! — воскликнул он. — Вернемся ко мне и сейчас же договоримся обо всех условиях, чтобы на душе у нас было спокойно.
Фарфрэ взял свою дорожную сумку и вместе с Хенчардом пошел обратно по Северо-западной аллее. Теперь Хенчард жаждал излить ему душу.
— Если мне человек не нравится, — начал он, — я, как никто, умею держать его на расстоянии. Но уж если он пришелся мне по душе, он захватит меня целиком. Вы, я думаю, не откажетесь позавтракать еще раз? Ты встал так рано, что тебе едва ли удалось бы поесть вволю, даже если бы у них там и нашлось, чем тебя угостить, а у них, конечно, ничего не было; так пойдем
— Для этого еще слишком рано, — сказал Фарфрэ, улыбаясь.
— Будь по-вашему. Сам я дал зарок не пить, но приходится варить пиво для рабочих.
Так беседуя, они вернулись в город и вошли в дом Хенчарда с заднего, служебного хода. Сделку заключили во время завтрака, и Хенчард с расточительной щедростью накладывал еду на тарелку молодого шотландца. Он не успокоился, пока Фарфрэ не написал в Бристоль просьбы переслать его багаж в Кэстербридж и не отнес письмо на почту. Затем, как всегда, подчиняясь внезапному желанию, Хенчард заявил, что его новый друг должен жить у него в доме, хотя бы до тех пор, пока не найдет себе подходящей квартиры.
Обойдя вместе с Фарфрэ все комнаты, Хенчард показал ему склады зерна и других товаров и наконец привел молодого человека в контору, где его и увидела Элизабет.
Глава X
Пока она сидела перед шотландцем, в дверях показался человек, вошедший как раз в тот миг, когда Хенчард открывал дверь кабинета, чтобы впустить Элизабет. Человек быстро шагнул вперед — словно самый проворный из расслабленных Вифезды — и, опередив девушку, прошел в кабинет. Она слышала, как он сказал Хенчарду:
— Джошуа Джапп, сэр… по вашему вызову… новый управляющий.
— Новый управляющий?.. Он у себя в конторе, — проговорил Хенчард резким тоном.
— У себя в конторе?.. — оторопело повторил человек.
— Я писал: явитесь в четверг, — начал Хенчард, — и раз вы не явились в назначенный день, я нанял другого управляющего. Я даже сперва думал, что он — это вы. Или, по-вашему, дело может ждать?
— Вы писали «в четверг или в субботу», сэр, — возразил пришедший, вынимая письмо.
— Так или иначе, вы опоздали, — отозвался Хенчард. — Разговор окончен.
— Но вы же почти наняли меня, — пробормотал человек.
— С оговоркой, что мы условимся окончательно после того, как увидимся, — возразил Хенчард. — Мне очень жаль… очень жаль, уверяю вас. Но ничего не поделаешь.
Говорить было больше не о чем, и человек вышел. Когда он проходил мимо Элизабет-Джейн, она заметила, что губы его дрожат от гнева, а лицо искажено горьким разочарованием.
Теперь в кабинет вошла Элизабет-Джейн и стала перед хозяином дома. Он равнодушно скосил глаза под черными бровями; — казалось, в этих темных глазах всегда поблескивали красные искры, хотя вряд ли это могло быть на самом деле, — и устремил взгляд на девушку.
— Что вам угодно, моя милая? — спросил он мягко.
— Можно мне поговорить с вами… по личному делу, сэр? — спросила она.
— Да… конечно.
Теперь он внимательно смотрел на нее.
— Меня послали сказать вам, сэр, — продолжала она простодушно, — что ваша дальняя родственница, Сьюзен Ньюсон, вдова моряка, находится здесь, в городе, и хочет знать, желаете ли вы ее видеть.
Яркий румянец Хенчарда, представлявший резкий контраст с его черными волосами, слегка померк.
— Так, значит… Сьюзен… еще жива? — проговорил он с трудом.