Мера хаоса. Трилогия
Шрифт:
— Что же ты, братец, в дорогу с пустыми руками пускаешься? — подоспел второй стражник, жирный, как супоросая свинья.
— Я с «серыми» повстречался, — объяснил Хорст, — сегодня с утра…
— О! — стражники погрустнели. — Выворачивай мешок, посмотрим, чего у тебя там…
Инструменты не заинтересовали доблестных воителей, так же как и старое одеяло и мешок с заплесневелыми сухарями.
— Ладно, ступай, — махнул рукой толстый стражник, — что с тебя взять! Видно, что не попрошайка, и ладно…
Не веря собственному счастью,
Но пока в брюхе было пусто и кишки недовольно ворчали.
На улицах, где с трудом могли разъехаться две телеги, а по сточным канавам текла вонючая мутная жижа, толпился народ. Вышагивали купцы в плащах из бобрового меха, торопились разносчики, шныряли тощие обтрепанные типы с глазами, как у голодных крыс.
Хорст проследовал мимо таверны, откуда разносился запах жареного мяса, миновал улицу, занятую красильщиками. Тут царила омерзительная вонь, от которой чесалось в носу и слезились глаза.
Улица вывела на громадную, вымощенную камнем площадь. Одну ее сторону занимали стена и башни княжеского замка. А с другой, возвышаясь над соседними домами, как дуб над осинами, поднималось громадное кубическое здание.
Вестаронский Храм Порядка, построенный еще в те времена, когда город был столицей не просто княжества, а громадной Священной Империи. Самое большое святилище в северной части мира.
Хорст невольно осенил себя знаком Куба.
Изнутри доносились мягкий звон колокольчиков, сильные голоса служителей. Возникло желание зайти, послушать молебен, но Хорст отогнал его. Тому, кто входит в храм, положено жертвовать, а у него не осталось ни единой монетки. Да и Порядок не рухнет, если один молодой сапожник пропустит службу и потратит время на то, чтобы найти работу.
На мгновение Хорсту почудилось, что кто-то смотрит ему в спину. Он оглянулся, но никого не заметил. Горожане торопились по своим делам, и даже слонявшиеся неподалеку стражники пялились в другую сторону.
Ощущение чужого взгляда пропало. Хорст вздохнул и, посасывая вытащенный из мешка сухарь, отправился на поиски сапожных мастерских.
— Ну, — сапожник, скрюченный человечек со сморщенной мордочкой оголодавшего барсука, мямлил что-то невнятное, — мы… это… не могу я взять тебя…
— Но что вам мешает? — в отчаянии вопросил Хорст. — Я умею и хочу работать! Если хотите, пройду испытание в вашем цеху!
— Ты, это… чужак. — Сапожник впервые взглянул Хорсту прямо в лицо, и во взоре его читались страх и неприязнь. — Нам чужаков не надо! Иди, парень, иди…
Хорст хотел было обложить мастера руганью, но вовремя заметил здоровенных подмастерьев и осекся.
— Да возьмет тебя Хаос! — пробормотал он, выскочив на улицу.
Небо над Вестароном темнело, на востоке из фиолетовой мглы проглянули
Мастера упорно не желали принимать в подмастерья чужака.
Есть хотелось все сильнее. Хорст вытащил из мешка последний сухарь и побрел к центру города. Оставалось найти место для ночлега. Завтра придется убраться из города восвояси — в любом селении отыщутся прохудившиеся сапоги…
Летом вполне можно кормиться в дороге. А чтобы осесть к зиме, найдутся другие города. Сторди, священный Эрнитон, Феарон. Домой, в Троеградье, возвращаться не хотелось, но уж если припрет…
От размышлений Хорста отвлек шорох за спиной. Что-то холодное коснулось бока, а спустя мгновение прозвучал голос, такой гнусавый, будто его обладатель нарочно зажимал нос:
— Что, приятель, не знал, что одному гулять по ночам опасно?
Хорст заробел. Его второй раз за день грабили, и он вновь ничего не мог сделать. На длинной темной улице было пустынно, в домах не светилось ни одного окошка.
Орать было бессмысленно, бежать — поздно. Самый быстрый рывок не спасет от прислоненного к ребрам острия ножа.
— У меня ничего нет! — выпалил Хорст. — Я все отдал!
— Это мы сейчас проверим…
— Оставь его. — Новый голос был тихим, но внятным, словно шипение ядовитой змеи.
К изумлению Хорста, грабитель взвыл, точно прищемивший лапу волк, и метнулся прочь. Послышался звон выроненного впопыхах ножа, потом зазвучали торопливые испуганные шаги, которые постепенно удалялись. Когда они стихли, Хорст обернулся.
В сгустившемся сумраке вырисовывался высокий силуэт. На мгновение Хорсту показалось, что глаза спасшего его человека горят золотым пламенем, но наваждение тут же исчезло.
— Спасибо, благородный господин, — забормотал Хорст, на всякий случай кланяясь, — спасибо, что выручили меня…
Кого может испугаться ночной грабитель? Перетрусить до такой степени, чтобы обратиться в позорное бегство, оставив на мостовой орудие собственного ремесла?
— Хватит, — с теми же шипящими интонациями сказал высокий, и, словно вслушиваясь в его слова, стих ветер, исчезли куда-то звуки готовящегося ко сну города. Хорсту вдруг померещилось, что его уши сами поворачиваются к незнакомцу, чтобы уловить все до последнего слова, — угомонись. Следуй за мной…
В темноте — на этот раз точно — на мгновение зажглись две золотые точки.
Маг! Только у них светятся глаза!
Хорст ощутил, как посреди теплой летней ночи его прихватывает морозцем. Связываться с магом ему хотелось еще меньше, чем с грабителем. Намерения второго были более предсказуемы и понятны…
— Нет! — нашел в себе силы пискнуть Хорст.
— Тогда оставайся-на улице и подыхай, — тихий голос звучал равнодушно, — либо тебя прирежут ночью, либо ты через пару дней умрешь от голода. А я предлагаю тебе ночлег и работу.