Мера хаоса
Шрифт:
Хорст спрыгнул с телеги, увернулся от просвистевшего рядом огромного топора. Ткнул мечом почти вслепую, лезвие со скрежетом проехалось по кольчужным кольцам.
— Аржжжь! — Боевой клич прогремел оглушающе, и что-то тяжелое ударило прямо в ухо.
Меч вывалился из ослабевшей руки, а Хорст отлетел в сторону, шарахнулся затылком о что-то твердое. Перед глазами вспыхнули яркие разноцветные звезды. Через мгновение их поглотила негромко гудящая темнота.
Когда Хорст очнулся, то сразу почувствовал резкий неприятный
С некоторым трудом поднял голову и открыл глаза.
Прямо перед ними была серая грязная шерсть, ниже виднелась земля. Судя по всему, Хорст висел поперек седла на спине какого-то животного. Краем уха слышал негромкое похрустывание — животина щипала траву.
— Ага, жывоы, — рявкнул кто-то рядом. Судя по акценту, один из горцев. — Знаэш тэпэр, как бьэт моы кулак!
Вслед за первым послышались другие голоса. Они звучали странно для человеческого уха, да и язык был необычным — он состоял почти из одних гласных. Слова произносились очень быстро, так что создавалось впечатление, будто разговаривают громадные птицы.
Беседа оборвалась, хлопнул бич, животное под Хорстом недовольно всхрапнуло и сдвинулось с места. Земля внизу пришла в движение. Хорст ощутил, как накатывает тошнота, и прикрыл глаза.
Его подбрасывало и качало, седло впивалось в живот, мучительно хотелось пошевелить конечностями. В голове скакали рваные мысли, точно вспышки во мраке возникли вопросы: что случилось с Авти, жив он или погиб? Почему амулет и на этот раз не защитил хозяина? И куда везут пленника холиасты?
От тряски головная боль усилилась, Хорсту казалось, что у него вот-вот лопнет череп.
А затем просто потерял сознание.
Очухался, когда щеки обожгла ледяная вода. Слизнул с губ холодные капли и судорожно закашлялся.
Рядом загоготали.
— Жывоы, — проговорил уже знакомый голос— Пэы, пока даут!
С трудом поднял веки, перед глазами все плыло. Проморгавшись, разглядел несколько приземистых фигур. Холиасты смотрели на пленника равнодушно, а за их спинами виднелись горы. Вблизи они казались теперь более высокими и внушительными, чем в Вестароне. Заходящее солнце окрашивало белые вершины в розовый цвет.
— Пэы, — повторил один из холиастов со шрамом на лице, — ыначэ помрэш…
Хорст жадно глотал льющуюся в рот воду, а когда ее поток иссяк, откинулся на спину.
— Ну что, как ты? — прозвучал рядом знакомый голос, и Хорст ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло.
— Ты жив? — Повернувшись, он обнаружил лежащего неподалеку Авти, а за ним других пленников, среди которых оказался и толстый купец. Все они были связаны, на лицах красовались синяки и ссадины.
— Как видишь, — с кривой усмешкой отозвался шут. — Хотя вполне может статься, что предпочел бы быть мертвым!
— Что, в плену нас ждет что-то страшное? Зачем холиасты берут пленников?
— Кто
Хорст вздрогнул, беспомощно огляделся. На востоке в блестящей глади небольшого озера отражались горы, вокруг простирался густой сосняк. Между золотистых стволов прохаживались холиасты, слышались их голоса, равнодушно жевали жвачку похожие на мохнатых низкорослых лошадей животные.
— Это фроны, — предвосхищая следующий вопрос, сообщил шут, — горные кони.
— А в каких богов верят холиасты? — Хорст дрожал от внезапно накатившего страха.
— Мне лишь известно, что их много, — шут невесело усмехнулся, — и думаю, что ты скоро все узнаешь… А жертву они приносят, вырывая сердце и возлагая его на алтарь!
К горлу подкатил комок. Хорст с трудом сглотнул его и мигом вообразил, как острое лезвие вонзается под ребра, вспарывает грудь…
— Владыка-Порядок, помилуй нас, — пробормотал он, — а ты сам, Авти, во что веришь? Я ни разу не видел, чтобы ты молился.
— Я стеснительный, — буркнул шут. Резкий поворот темы его вовсе не смутил, — и к тому же вынужден тебя разочаровать. Я не поклоняюсь Хаосу. А службы в святилищах, причащения и покаяние — это не для меня. Мы все дети Порядка, и для того, чтобы обратиться к нему, не нужны ни молитвы, ни толстые придурки в белых одеждах…
Хорст так удивился, что на мгновение забыл о страхе перед холиастами. Авти нес откровенную крамолу. Попробуй высказать такое обычный человек, его бы тут же заподозрили в одержимости Хаосом. Но бродящим по дорогам старикам, наряженным в цветастые одежды, церковь прощала многое, почти все. Простила бы и такие слова.
— Ну, а в общем, — добавил фигляр вполголоса, — ты от меня ничего такого не слышал, а я ничего не говорил…
Осторожность не вредила еще никому, в том числе и паяцам.
— Так! Слэзаы! — Хорст ощутил, как кто-то распутывает веревки, которыми его привязали к спине фрона, потом сильные руки подхватили пленника и поставили на землю. Ноги едва не подогнулись, а голова закружилась. — Тэпэр сам шагаы!
Хорст не сразу понял, что ноги его свободны. До сих пор пленников везли словно груз, привалы делали два раза в сутки, а остальное время шли, шли и шли. Холиасты казались неутомимыми, как и их маленькие неказистые кони, и двигались с чудовищной скоростью.
Конные воины из княжьей дружины или отряда кого-либо из редаров, обязанных защищать людские земли от набегов, не имели шансов угнаться за горцами, и надежды Хорста на то, что их освободят, постепенно таяли.
Пленников не кормили, только давали напиться на привалах, и после двух суток такой жизни в животе ощущалась пустота, а в мышцах — болезненная слабость. Замысел холиастов был понятен — у голодного не хватит сил на бунт или побег.
— Эх, красотища какая! — прошептал рядом кто-то из пленников.