Мера хаоса

Казаков Дмитрий Львович

— И чего он тут, в глуши, живет? — пробурчал Хорст, ощущая, что промок насквозь. В сапогах хлюпало, а сырая одежда неприятно облепила тело.

— Тут империя, а не княжества, где благородные сами себе хозяева, — ответил Авти, — в этих местах редары подчиняются императору, и замки строят так, чтобы те могли защищать окрестности от горцев.

Хорст угрюмо засопел. Все это было интересно, но самым занимательным россказням он предпочел бы сытный ужин, теплую кровать и горящий рядом с ней очаг.

Решетка, закрывающая ворота,

со скрежетом поднялась вверх. Под сводами узкого прохода, куда заехали всадники, гулко отдавался цокот лошадиных копыт. В стенах чернели бойницы.

— Готовьте пир! — рявкнул ре Стак, едва въехав во внутренний двор. — Сегодня я убил двух зверей, каких никто не видывал в наших краях!

О том, что в охоте приняли самое непосредственное участие его дружинники, один из которых погиб, благородный скромно умолчал…

Засуетились, забегали слуги, зазвучали возбужденные голоса.

— Так, вы двое, — бросил ре Стак, повернувшись к спасенным, — обсушитесь в караулке, а потом вас позовут, когда все будет готово.

— Как скажете, господин, — покорно кивнул Авти.

И вновь Хорст уловил быстрый, полный интереса взгляд, брошенный на него хозяином замка. По спине бывшего сапожника побежал холодок — нет, он слышал о людях, предпочитающих женщинам молодых парней, но никогда не думал, что столкнется с такими… Может быть, лучше дать деру прямо сейчас?

В караулке оказалось жарко и шумно, ревело в огромном очаге пламя, пахло луком и прокисшим пивом. Сидящие за широким столом дружинники, судя по всему, соревновались, кто громче крикнет. Состязание не мешало их соратникам на лежанках у стен безмятежно спать.

— Ага! — Появление шута было встречено дружным ревом. — Давай весели! Давай-давай!

— Что я вам, девка, чтобы давать? — невозмутимо ответил Авти. — И вообще, я промок и замерз, а какие в таком состоянии шутки?

— Так промокни еще больше! — Красноносый верзила в чиненой кольчуге вытащил из-под стола пузатый бочонок с лоснящимися боками, щедро плеснул из него в кружки. — И ты, парень, тоже!

Хорст глотнул крепкого, пахнущего яблоками самогона. На глаза навернулись слезы, и он заперхал. Дружинники загоготали.

— Идите к огню, господа фигляры, — сказал один из них, с сединой в русой шевелюре и короткой бородкой, — обсушитесь для начала…

— Благодарю, — Авти чуть ли не влез в огонь, на его морщинистой физиономии расцвела блаженная улыбка, — ух, хорошо! А что за человек ваш хозяин? Надо знать, чем его веселить!

За то время, пока плащ и сапоги Хорста высохли, он узнал, что благородный Гейдар ре Стак самый знаменитый редар в окрестностях, что к нему за советом приезжает сам император, что в молодости он славился безумной страстью к пьянству, но потом образумился.

Оказалось, что хозяин замка несколько лет назад похоронил жену и «с горя» завел привычку ездить по деревням в поисках красивых девок. При этой

новости Хорст несколько приободрился.

— Ну что, может, еще по одной? — предложил красноносый, когда рассказы иссякли. — Чтобы погода наладилась!

— Можно, — согласился Авти. — Только заесть бы чем, а то с самого утра ничего во рту не держал…

Сало, которое он уплетал, взобравшись на дерево, было благополучно забыто.

Но проглотить еще одну кружку яблочного пойла шуту было не суждено. Дверь отворилась, и в караулку вбежал мальчишка лет десяти.

— Господ паяцев хозяин просит, — шмыгнув носом, прогундосил оголец, — прямо счас.

— Трах… в смысле, идем, — с досадой пробормотал Авти, облизываясь на бочонок.

— А мне-то что делать, во имя Владыки-Порядка? — шепотом спросил Хорст, когда они спускались по узкой и пыльной лестнице. — Ты меня так ничему и не научил!

— Как обычно — инструменты подавать будешь, — отозвался шут, — если чего, то отбрехаюсь.

В способности Авти «отбрехаться» от кого угодно Хорст не сомневался, вот только роль неумелого подмастерья его не очень-то радовала.

— Заходите, — буркнул мальчишка, с натугой открывая тяжелую дверь.

В просторном зале, занимающем целый этаж центральной башни, оказалось светло — на стенах горели многочисленные факелы, столешницы украшали витые подсвечники.

Пол устилала сушеная солома, в ней грызлись за кости собаки, со всех сторон доносились смех и разговоры. На вошедших обратились десятки взглядов, постепенно болтовня смолкла.

— Ха-ха, возвесели меня, шут! — хозяин, расположившийся за отдельным столом, стоящим на возвышении, судя по багровому лицу, залил внутрь немало пива. Кресло рядом с ним пустовало.

— Легко! — воскликнул Авти. — Исполню-ка я тебе песню про славного редара Актульпа и срамного дракона…

Хорст про себя застонал. Песня была не то что неприличной, в ней просто не имелось ни единой пристойной строки. В сочетании с дребезжащим голосом Авти и похабными жестами, сопровождающими пение, она производила на неподготовленных впечатление, которое возникает, когда на голову проливается ведро помоев.

Исполнять такое перед благородными?

Петь Авти закончил в полной тишине. Сидящие за столами, как один, уставились на ре Стака. А тот разразился громовым хохотом:

— Ха-ха-ха! Как он его? Ха-ха-ха!

После этого шут мог делать все, что угодно — высмеивать гостей, ходить на голове, таскать куски из любой тарелки, — успех в каждом случае был обеспечен. Про Хорста забыли, и поэтому он оказался сильно удивлен, когда в самом конце представления, во время коронного фокуса с кувшином, его тронул за локоть один из телохранителей, который весь пир простоял за спиной у хозяина замка.

— Благородный Гейдар приглашает тебя для личной беседы, — сказано это было негромко, но внушительно.