Мера хаоса
Шрифт:
Хорст вытащил нож.
— Стыдись! — Железные пальцы стиснули запястье. — Это поступок труса!
— Отпусти, — прошипел Хорст, пытаясь вырваться. — Лучше сдохнуть, чем жить так…
— Нет, — Авти говорил в самое ухо, его дыхание обжигало кожу, — надо сражаться до последнего! Пусть у тебя нет ни единого шанса, ты должен биться до конца, смеяться смерти в лицо! Лучше умереть стоя, чем на коленях!
Шут вывернул Хорсту руку. Тот невольно разжал пальцы и выпустил нож.
— Зачем?.. — На глазах выступили обидные злые
— Надо, — отрезал шут. — Жизнь дает нам Творец-Порядок, и только он вправе отобрать! А будешь еще глупости вытворять, я тебя по макушке тюкну, на плече к нам в комнату отнесу, а там привяжу к кровати. Думаешь, сил не хватит?
Хорст заскрипел зубами. Он прекрасно знал, что сил у тщедушного паяца достанет на нескольких быков.
— И что? Что мне делать дальше?
— Жить, — просто ответил Авти, — терпеть и ждать своего шанса. Рано или поздно он появится.
Хорст вздохнул и потянулся к кружке.
Комнатушка, которую Авти снял по дешевке, располагалась под самой крышей. Узкое, сдавленное со всех сторон пространство пронизала кирпичная труба, свет проникал через окно, похожее на дыру от удара тараном, а убранство составляли два лежака, колченогий стол и стулья, кривые, наверно, с самого рождения.
— И тут ты хочешь зимовать? — поинтересовался Хорст, разглядев обстановку. — В стенах же щели! Замерзнешь и околеешь!
— Тут зима не такая суровая, как в Линоране, — буркнул шут, — а если уж совсем припрет — перееду. И вообще, чего болтать, спать надо!
Хорст не стал спорить, разделся и улегся на тот лежак, что был придвинут к двери. Одеяло оказалось таким тонким, что пришлось накрыться еще и плащом. Дующий с моря ветер злобно свистел за стеной, проникал в щели, дыша влагой и холодом…
Под его монотонную песню Хорст сам не заметил, как уснул.
Во сне обнаружил, что стоит у подножия высокого холма. Вокруг плыла тьма, и только наверху, по опоясывающим вершину зубчатым стенам, перемещались огоньки факелов.
В руке Хорст держал один из кинжалов Авти, второй висел на поясе.
Сомнений во сне не бывает, и Хорст непонятно зачем полез по склону. Сапоги скользили, нос щекотал аромат сырой глины, но молодой сапожник взбирался, пока не уперся в сложенную из массивных блоков стену.
Протянул руку, коснулся холодного камня и понял, что ладонь прилипла.
Попробовал второй рукой, потом ногами и ловко, точно муха, пополз вверх. Привычная тяжесть тела куда-то исчезла, оно стало легким, как набитое соломой чучело, а зажатый в ладони кинжал совершенно не мешал.
В счытаные мгновения Хорст достиг вершины и перемахнул через зубчатый парапет. За ним обнаружилась широкая дорожка для дозорных.
Уверенно, как будто ходил тут не в первый раз, двинулся по ней влево. Он слышал доносящиеся отовсюду звуки — стон ветра, разговор стражников внизу, во дворе, но не мог уловить шума собственных шагов и даже
Хотя, может быть, во сне так и надо?
Спустился по узкой лестнице, ниспадавшей вниз прямо со стены, и отступил в тень, пропуская легионеров с факелами. Они прошли рядом, он слышал их дыхание, видел багровые блики на кольчугах, мог определить цвет глаз. Но никто не посмотрел в его сторону, даже не повернул головы.
Впереди, за мощеным двором, вырисовывалась каменная громада, кое-где светились окошки. Если бы враг захватил внешние укрепления, это здание само по себе могло послужить крепостью.
Хорста стали одолевать смутные подозрения относительно того, куда он попал.
Ноги несли его помимо велений разума, они шагали туда, куда считали нужным. Исполинская башня осталась слева, а перед ним оказалась невысокая стена. Над ней, хорошо видимые на фоне звездного неба, поднимались верхушки деревьев. Негромко шелестела листва.
Через эту стену он перебрался точно так же, как и через предыдущую. Под ногами вместо твердого камня оказалась мягкая почва, обоняние тревожили запахи незнакомых цветов.
По дорожкам, выложенным из алых и желтых шестиугольных плиток, тоже ходили патрули. Он укрылся от одного из них в кустах, а потом заспешил в сторону поднимающейся к небесам башни. Сапоги ступали совершенно бесшумно.
Дверь из тяжеленных брусьев, обитых металлическими полосами, снаружи никто не охранял, и он просто прошел сквозь нее. На мгновение словно увяз в чем-то плотном, тягучем, как патока, а потом оказался на другой стороне, перед дремлющим на лавке воином в золоченых доспехах.
Некоторое время постоял рядом, глядя на щит с львиной мордой, вслушиваясь в ровное дыхание часового, а потом скользнул дальше. Охранник у двери пошевелился, причмокнул губами, но Хорст уже поднимался по лестнице, уводящей вверх, во тьму. В какой-то миг он удивился — ему никогда не снились такие подробные и яркие сны, — но изумление тут же рассыпалось и исчезло: теперь в нем крепла уверенность в правильности собственных действий…
Миновал две лестничные площадки, с третьей повернул в коридор. Прошел его до самого конца и остановился на краю света и тьмы. Дальше, у двери, горели, шипя и плюясь искрами, несколько вставленных в стену факелов, а под ними сидели на лавке два стражника. И эти, в отличие от своего товарища внизу, не спали.
— Ух и жуткие у них морды, я тебе скажу! — вполголоса делился впечатлениями один из воинов Львиной Сотни. — И рыбой они воняют!
— Хорошо, что я их не видел! — с отвращением на лице кивнул второй.
Речь, несомненно, велась о «морских людях».
Хорст на мгновение засомневался —да, он лишал жизни других, но то было в бою. А вот так хладнокровно убить тех, кто не только не угрожает твоей жизни, а вообще ничего о тебе не знает…
Левая рука скользнула к поясу, извлекла из ножен второй кинжал.