Мера Магии
Шрифт:
— У меня не было выбора. Мне пришлось привыкнуть. И Вы правы — это нелегко. На самом деле, я пока что не справилась. Может, никогда не справлюсь. Я по очень многому скучаю. По синеве неба и зелени деревьев, травы и растений, для начала. А иногда думаю, что неспособность видеть цвета влияет на мое эмоциональное состояние. Из–за этого я много плачу.
— Это не кажется таким странным, — тихо произнесла Айслинн. — В последнее время и я тоже много плачу.
Она вспомнила Сидера. Потом Брики. А потом и Пога, потерю которого она ощутила гораздо острее, чем была готова признать. Она задумалась, как же ей жить без этих людей, которые были ей так
— Кажется, мы больше не идем к Гленск Вуду, — вдруг сказала Айслинн, стараясь скрыть свое состояние. — Какое–то время я думала, что именно туда нас направляют — обратно в поселок. Но кажется голубь больше не летит в ту сторону, насколько верно мне удалось вычислить наш курс.
— Вы правы, — сказала Пру. — Я думала то же самое до тех пор, пока голубь не привел меня к Вам. Я считала, что он ведет меня обратно в поселок, и там уже я найду Пана. Однако мы направляемся в горы.
Она помолчала, размышляя.
— Да, к Деклан Рич. Посмотрите. — Она указала рукой. — Вон вырез среди вершин. Видите его? Он отмечает проход, и мы идем прямо к нему.
— Значит то, что мы ищем, находится где–то там, — ответила Айслинн.
Пру кивнула. Она пристально всматривалась в направлении их движения, беспокоясь также, что алый голубь может привести их обратно в Гленск Вуд, туда, где Айслинн в последний раз видела демона. Этот старик пугал ее больше, чем кто–либо или что–либо, с чем она когда–то сталкивалась, и ее не прельщало еще раз оказаться перед ним, даже понимая, что это когда–нибудь произойдет. Лучше бы ей сначала найти Пана, если это неминуемо случится. Ей лучше стоять рядом с ним, когда им вместе придется столкнуться с демоном.
Теперь она размышляла, означал ли этот полет голубя, что она должна вовсе покинуть эту долину. Было ли возможно, чтобы Пан, исчезнув под Ашенеллом, каким–то образом оказался где–то за пределами их безопасного убежища?
Она смотрела, как голубь летел в поле ее зрения, мелькающая краснеющая вспышка на серо–черном фоне, пока не исчез. Он по–прежнему направлялся к горам.
К Пану.
Внезапно у нее возникла мысль, а что если она принимает на веру то, чего не должна принимать. Ведь ничто не указывало на то, что голубь, однажды приведший ее к Пану, сделает это и во второй раз. Он был созданием Короля Серебряно Реки, а, возможно, и его собственным магическим воплощением, и он мог служить не только одной цели. Она на самом деле не могла быть уверенной. Она не могла узнать это, пока не прибудет туда, куда ее направляют.
Однако во всем этом происходило что–то странное. Она испытывала какую–то новую связь с этим голубем. Когда она впервые увидела его, когда он открыл ей, что она потеряла способность видеть краски, она почувствовала мгновенную близость с ним.
Потом голубь исчез, и она решила, что не увидит его снова, и эта связь казалась разорванной. Однако, вот он вернулся и с тех пор их связь, построенная на его присутствии и ее безошибочном чувстве эмоциональной привязанности, постоянно становилась сильнее. Алый голубь стал означать нечто большее, чем символ того, что было утрачено, и того, что может быть найдено. Он превратился в компаньона, живое подтверждение того, что действительно в их совместных действиях была некая цель. Он был воплощением их общей связи с Пантеррой, их приверженности
Это был странный способ взглянуть на происходящее, как будто уверенность была соткана их воздуха, веры и обещаний. Однако все было реальным и осязаемым. Когда она видела голубя, летящего впереди в поисках Пана — что, как она верила, он это и делал — ее наполняла надежда.
День перевалил середину, и они поднимались по склонам через лес к горным вершинам, воздух становился прохладнее по мере того, как солнце клонилось на запад, когда им стали попадаться отставшие при эвакуации Гленск Вуда. Сначала несколько пожилых людей, ковыляющих обратно вниз, поддерживая друг друга, опустив головы и согнувшись. Их лица кривились, когда они говорили, а голоса были полны горечи.
— Оставили нас, они нас оставили. Выбросили, как мусор.
— Бросили, не сказав ни слова.
— Ушли вперед, даже наши дети. Не смогли найти сострадания в своих сердцах, чтобы остаться с нами, даже когда мы их умоляли.
— Друзья, соседи, все. Они говорили только о Серафике и о том, как он ведет их к чему–то прекрасному, ожидающему их впереди.
— Время уходит, говорили они. Времени нет.
Качая головами, они двигались дальше. Пру обменялась взглядами с Айслинн. Это была работа демона в обличии Серафика, уводящего жителей поселка в какое–то мнимое убежище, где их будет поджидать тот юноша, который спас их предков.
Вскоре появились и другие — небольшими группами, затем побольше. Старики, женщины и дети. Также попадались и молодые люди, которые получили значительные травмы, не позволявшие им продолжать путь, и с трудом возвращались обратно. Сейчас они помогали друг другу, что Пру показалось правильным, однако ничто не могло скрыть на их лицах разочарования и горечи. Они чувствовали себя потерянными. Их обманули в том, что им обещали. Их оставили позади и, скорее всего, никто никогда за ними не вернется.
— Просто идите домой, — говорила каждому из них Айслинн, стараясь их утешить. — Помогайте всем, кого найдете, идите домой и оставайтесь там. Все совсем не так, как кажется. Это не то, во что вы верите.
Девочка и женщина шли дальше, останавливаясь лишь для того, чтобы подбодрить тех, кого они находили по пути. Они не могли остаться, чтобы помочь, и не могли повернуть назад. Для этого не было времени. Им предстояло сделать что–то более важное и необходимое.
Они должны найти способ спасти всю долину.
— Как мы это сделаем? — в какой–то момент спросила Айслинн. — Что мы можем сделать, чтобы изменить ситуацию?
Пру покачала головой:
— Я не знаю. Думаю, все, что в наших силах. И мы должна постараться. Никто больше не поможет Пану, и я не позволю ему столкнуться с этим в одиночку.
Уже после полуночи они добрались до прохода Деклан Рич, в безоблачном небе ярко светили полумесяц и звезды, заливая долину ярко–белым светом. Они больше не встретили отставших или брошенных жителей поселка; по–видимому, те, кто почувствовал себя неуверенно в этом месте, нашли какие–то резервы сил, которые позволили им продолжать идти. Когда они подошли к зиявшему пустотой и чернотой расколу прохода, оттуда не издавалось ни звука и не было никакого движения. Они наткнулись на тела погибших, тех людей, которых убили несколько дней назад во время внезапной атаки Друджей, разорванных и уже гниющих. Запах распространялся сквозь темноту, а падальщики терзали их останки.