Мера отчаяния
Шрифт:
Продолжая подниматься по лестнице, Брунетти вспомнил миф об Орфее и Эвридике, о человеке, который потерял жену, обернувшись, чтобы убедиться в том, что она по-прежнему с ним. Он не послушался запрета богов и таким образом приговорил ее к вечному пребыванию в Аиде. Боги, правившие Италией, тоже приказали Яковантуоно кое-чего не замечать, а когда он ослушался, навсегда забрали у него жену.
К счастью, на верхней площадке лестницы его ждал Вьянелло, и Брунетти отвлекся от своих невеселых раздумий.
— Комиссар, —
Брунетти прошел мимо сержанта и кивнул ему, приглашая следовать за собой. Они двинулись по коридору в кабинет комиссара. Повесив пальто в шкаф, Брунетти спросил:
— И что она говорит?
— Что между ними не все было благополучно.
Вспомнив о своем собственном браке, Брунетти ответил:
— Такое случается со многими.
— Он ее бил.
— Откуда ей это известно? — спросил Брунетти — он тут же заинтересовался.
— Жена Яковантуоно часто приходила к ней поплакаться.
— Она обращалась в полицию?
— Кто «она»?
— Жена синьора Яковантуоно.
— Не знаю. Я беседовал с соседкой, — сказал Вьянелло и заглянул в листок бумаги, который держал в руке, — с синьорой Грасси, всего десять минут назад. Как раз повесил трубку, когда вы пришли. Она говорит, Яковантуоно славится на весь дом и на весь район.
— Чем?
— Все время конфликтует с соседями. Орет на их детей.
— А что там за история с его женой? — Брунетти сел за стол и, не глядя, придвинул к себе пачку бумаг и конвертов.
— Пока не знаю. Не было времени проверить информацию.
— Это не относится к нашей юрисдикции, — заметил Брунетти.
— Я в курсе. Но Пучетти говорит, что Яковантуоно вызвали сегодня к вице-квесторе, чтобы допросить его касательно ограбления банка.
— Да. Я его видел. — Брунетти взглянул на конверт, лежавший сверху, уставился на марку.
Он был так поглощен сведениями, сообщенными Вьянелло, что замечал перед собой лишь зеленый прямоугольник. Постепенно он стал различать рисунок: галльский солдат и умирающая жена у его ног, пронзенная мечом. Надпись по одному краю марки гласила: «Рим. Национальный римский музей», по другому краю: «Самоубийство Галатеи». Внизу стояло число — 750.
— Страховка? — предположил Брунетти.
— Я не знаю, комиссар. Она позвонила только что.
Брунетти встал.
— Пойду поговорю с ним, — произнес он и вышел из кабинета, направляясь к лестнице и держа путь в кабинет вице-квесторе Патты.
В приемной было пусто, по экрану компьютера синьорины Элеттры медленно летали разноцветные кольца. Брунетти постучал в дверь, Патта пригласил его войти.
Внутри глазам комиссара предстала знакомая картина: Патта сидел за столом, совершенно
Патта бесстрастно взглянул на Брунетти и спросил:
— Да? В чем дело?
— Я хотел бы задать синьору Яковантуоно несколько вопросов, — сообщил Брунетти.
— Думаю, вы только напрасно потеряете время, комиссар, — сказал Патта. После чего, повысив голос и взглянув на свидетеля, добавил: — Точно так же, как я потерял свое. Синьор Яковантуоно как будто забыл обо всем, что случилось в банке. — Патта наклонился вперед и стукнул кулаком по столу, несильно, но так, что кулак раскрылся и ладонь указала на Яковантуоно.
Повар никак не отреагировал, и Патта перевел взгляд на Брунетти:
— О чем вы хотите его спросить, комиссар? О том, видел ли он Стефано Джентиле в банке? О том, помнит ли он, как изначально описывал нам преступника? Или о том, как опознал Джентиле на фотографии? — Патта откинулся в кресле, оставив руки на весу и по-прежнему указывая всеми пальцами на Яковантуоно. — Нет, думаю, он ничего этого не помнит. Так что не тратьте лучше времени на расспросы.
— Я вовсе не это хотел у него выяснить, вице-квесторе, — сказал Брунетти мягко, и тон его разительно контрастировал с истеричной яростью Патты.
Яковантуоно повернулся и посмотрел на Брунетти.
— Что же тогда? — поинтересовался Патта.
— Я хотел бы знать, — начал Брунетти, обращаясь к Яковантуоно и не обращая ни малейшего внимания на Патту, — была ли ваша жена застрахована.
Глаза Яковантуоно расширились, выражая искреннее изумление.
— Застрахована? — переспросил он.
Брунетти кивнул.
Яковантуоно взглянул на Патту, но, не найдя у того поддержки, снова посмотрел на Брунетти.
— Я не знаю, — ответил он.
— Спасибо. — Брунетти повернулся, собираясь уходить.
— Это все? — со злостью спросил Патта за его спиной.
— Да, вице-квесторе, — подтвердил Брунетти, поворачиваясь к Патте, но глядя при этом на Яковантуоно. Свидетель по-прежнему сидел на краешке стула, на этот раз сжимая руки на коленях. Он опустил голову и, казалось, изучал свои кисти.
Брунетти покинул кабинет шефа. Разноцветные круги продолжали свой бесконечный полет слева направо, словно лемминги, запрограммированные на самоуничтожение.
Он отправился к себе. Вьянелло ждал его, стоя у окна и глядя на сад, на противоположный берег канала, на фасад церкви Сан-Лоренцо. Услышав звук открывающейся двери, сержант обернулся:
— Ну как?
— Я спросил его насчет страховки. Он не знает.
Вьянелло промолчал, поэтому Брунетти уточнил:
— А у Нади есть страховой полис?