Мерцание экрана

Пратчетт Терри

– А что за Кулак? – спросил он. – Комета?

Линсей посмотрел на него задумчивым взглядом.

– Хорошее предположение, – ответил он. – Но неверное. Это был железоникелевый астероид. Очень большой. По-настоящему большой. Больше, чем тот, от которого образовался Канадский щит. Но он распался еще до удара. Сюда залетели только осколки, но даже

они на долгие годы испортили погоду. Скорее всего, тут теперь есть сухопутный мост в Африку.

– И когда это случилось?

– Десять или пятнадцать тысяч лет назад. Катастрофа оставила следы во всех здешних мирах. Дальше последствия хуже. Этот мир еще сравнительно легко отделался.

Валиенте присвистнул.

– Вот паразит… – пробормотал он.

– Не совсем так. Астероиды не имеют разума. Он просто случился.

– Я имел в виду…

– Люди – вот худшее, что могло произойти с миром, – перебил Линсей. – Мы такая же случайность, как астероид. Один шанс на миллиард.

– Да ладно тебе! На многих мирах возле Земли нашли человеческие артефакты: кремневые инструменты и всякое такое…

– Вряд ли человеческие. Владельцы этих инструментов не знали огня. Ни в одном из миров не найдено кострищ. Такова реальная картина: десять миллионов темных планет и только одна, освещенная со всех сторон.

– Значит, теперь мы расползаемся…

– Ага, как плесень.

Валиенте вдруг осознал, что Линсей – левоухий. Он многих таких повидал: глаза их слегка стекленели, они прилипали взглядом к вашему левому уху и начинали излагать истины о летающих тарелках, великом мировом заговоре или несли религиозную чушь.

Наверное, внутри каждого из нас сидит такой левоухий человек, только и ждущий возможности выбраться наружу.

Отсюда Валиенте во всех деталях видел пояс Линсея. Он был более громоздким, чем любые другие, и, судя по броскому виду, собран своими руками. Но он был не похож на те устройства, которые мог бы собрать любой крестьянин из деталей старых машин по купленной на черном рынке инструкции – копии, снятой

с плохой копии, – да и к тому же, скорее всего, неправильной. Пояс Линсея выглядел так, как мог бы выглядеть серийный автомобиль, доработанный крутым автомобильным инженером.

– Это ты сделал, – тихо сказал Валиенте. – Ты изобрел пояса.

– Нет. Их изобрел Лайдер.

– Хорошо. Но ты их усовершенствовал. Я видел ранние образцы. Они были похожи на бочки. А ты развил принципы. И не стал заявлять на них права. Лайдер изобрел пояса, а ты подарил людям миры.

– С тех пор было много усовершенствований.

– Ага, усовершенствований в твоей базовой конструкции. В основном прибамбасы для красоты. Но почему ты ощущаешь вину?

– Вину?

– Ну ты же скрываешься здесь, как Джон Уэйн [19] или капитан Немо, выполняешь грязную работу для мелких исследовательских групп. Что это? Добровольное покаяние за то, что открыл злому человечеству дверь в невинные доверчивые измерения?

Линсей рассмеялся и закурил сигару. Валиенте уже успел заметить небольшую табачную плантацию внутри частокола.

– Человечество на самом деле не злое. Чтобы стать злым, надо обладать известным достоинством. Нет, я пришел сюда, чтобы найти покой. Ты говоришь, я подарил людям миры. Но что они с ними сделали? Вся дутая экономика немедленно затрещала по швам, все перессорились со всеми, начались войны за территории – заметь, когда земля стала бесконечной, – дошло даже до настоящего голода и… Да кому я рассказываю! Ты и сам знаешь.

19

Джон Уэйн (1907–1979), прозвище Duke (с англ. – «герцог») – американский актер, которого называли «королем вестерна». Лауреат премий «Оскар» и «Золотой глобус».

Конец ознакомительного фрагмента.