Мерцание тумана

Ома Аня

Она делает глубокий вдох и сдавленно произносит.

– Я… я хочу устроиться сюда на работу, и в понедельник у меня пробный день.

Лучше бы на меня вылили ведро ледяной воды. Мое лицо вытягивается, и я не в силах на это повлиять. Я не знаю, как реагировать и что говорить, и в ужасе смотрю на нее. Понятия не имею, что она хочет от меня услышать.

– Если бы я знала, что ты здесь работаешь, я бы поискала другой ресторан, но… – Она пожимает плечами, словно извиняясь, а мои мысли мечутся со скоростью, превышающей частоту уходящего за сотню ударов пульса. –

Я лишь хотела, чтобы ты знал: вполне вероятно, что мы скоро опять здесь столкнемся.

Понедельник. Это скоро наступит уже в понедельник. Когда мне удается поймать одну из своих мыслей, я понимаю, что именно я буду тем человеком, кому поручат ввести ее в курс дела. Я тревожно сглатываю.

– Все ясно. Спасибо за информацию. – Каким-то чудом мне удается говорить так, будто я вовсе не шокирован. Как, черт побери, я смогу о нас забыть, если она будет здесь работать?

– Кажется, ты не рад. Ты точно не против?

– Не похоже, чтобы у меня был выбор, не так ли?

Она прикусывает нижнюю губу и кивает. Хоть мы и давно не виделись, я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать: мой ответ ее ранил. Это доставляет мне болезненное удовольствие. Откровенно говоря, я не думал, что опять смогу причинить ей такую боль. Не исключено, что я ей вовсе не так безразличен, как она пытается показать.

– Тут уж ничего не поделаешь, Яспер. У меня квартира, и нужно платить аренду. Мне нужна эта работа.

Вопрос о том, где она живет, одна или с кем-то, вертится у меня на языке. Но ее жизнь уже давно меня не касается, и я проглатываю этот горящий словесный ком.

– Тебе не нужно передо мной оправдываться. Если хочешь здесь работать – работай. А не хочешь – не работай, – говорю я и пожимаю плечами, хотя мне плохо от одной только мысли, что я буду ее обучать. Мне придется объяснять ей кассовую систему, работу с картами и остальные нюансы. Все это можно объяснить, только находясь рядом.

Может быть, я смогу отвертеться, и Штефан выберет на роль ее наставника кого-то другого.

– Ладно-ладно, – говорит она, снова играя с цепочкой. – Тогда до скорого.

– То есть ужинать вы не будете? – Я указываю подбородком на ее столик.

– Почему же, будем. Дай мне… нам еще пять минут, – говорит она, разворачивается и уходит.

7

Яспер

Прошлое

Я едва дожидаюсь большой перемены. Но в коридоре в суматохе я теряю Каллу из вида. На школьном дворе обзор со ступенек отличный, но поиски тщетны.

– Кого ты там все высматриваешь? – спрашивает меня Ник. Он следит за моим взглядом и выглядит раздраженным. Он рассказывает о какой-то видеоигре, я не услышал даже четверти информации.

– Новенькую, – с понимающей ухмылкой отвечает Давид. Как будто я делаю тайну из того, что Калла мне нравится. Весь класс заметил, что мы пишем друг другу записки.

– Эту Карлу?

– Ее зовут Калла, – поправляю я Джоэля. И Обиома.

– И что

тебе от нее нужно? – осведомляется Ник.

Давид стонет.

– А ты что думаешь? Он в нее втюрился, ты, тупоголовый осел.

– Гм-м… – Ник морщит нос. – Она хоть и красивая, но чернокожие женщины не в моем вкусе.

– Господи, чувак! – кричит Джоэль и шлепает Ника по плечу.

Я догадываюсь, почему он это сделал, но я не меньше Ника удивляюсь его бурной реакции.

– И что?

– Это расизм, чувак!

Лицо Ника напоминает перезревший помидор.

– Старик, ты что?! Следи за своим языком.

– А ты следи за своим.

– Только потому, что мне не нравятся темнокожие женщины, я, по-твоему, чертов расист? Я?! Ты мой друг, забыл?

– И как твой друг с темной кожей, я напоминаю тебе, что говорить подобное – расизм.

– Почему?

Все мое внимание направлено на Джоэля.

Вместе с ним мы основали организацию по борьбе с расизмом. Это была его идея. Он сам пострадал от чужих предубеждений и, к сожалению, даже в нашей школе имел неприятный опыт. Джоэль безгранично предан своему делу, и я многому у него научился. И узнал много такого, о чем раньше даже не думал.

– Это расизм, потому что ты решительно отметаешь темнокожих женщин из-за цвета кожи. Независимо от того, считаешь ты их красивыми или нет.

– Я совсем не это имел в виду.

– Но сказал ты именно это.

Ник беспомощно смеется.

– Разве я виноват в том, что меня притягивают светлокожие девушки?

– Не виноват. Ты… – Джоэль поочередно смотрит на каждого из нас. – Мы все социализировались в обществе, в котором быть белым – значит быть красивее, лучше и привлекательнее. – Он переводит взгляд на Ника. – Просто имей в виду, что тот факт, что ты отдаешь предпочтение белым женщинам, может быть мотивирован расовыми предрассудками. И прежде всего следи за тем, что говоришь. Для чернокожих девушек и женщин такие фразы очень обидны. И прочитай, наконец, ту чертову книгу, которую я тебе дал.

– Какую книгу? – спрашивает Давид, который, как и я, с живейшим интересом следил за разговором. Каждый раз, когда Джоэль объясняет нам что-то подобное, у меня создается ощущение, будто он на пять лет старше или будто он член Партии зеленых.

– «Выход из расизма», – отвечает он.

– Мы читаем ее сейчас на немецком, – даже с некоторой гордостью заявляет Давид.

– Классно! – Джоэль одобрительно кивает, а я размышляю над его словами.

Просто имей в виду, что тот факт, что ты отдаешь предпочтение белым женщинам, может быть мотивирован расовыми предрассудками. А что, если бывает наоборот? В моей голове всплывают образы Каллы, и я снова думаю о том, какая она чертовски красивая. Я тревожно перебираю в памяти всех девушек и женщин, которые казались мне привлекательными и с которыми я хотя бы целовался. Прихожу к выводу, что у меня нет какого-то конкретного типа женщин, который бы мне нравился, и это меня странным образом утешает.