Мерценарий
Шрифт:
Голос был тот же, что и по терминалу. Густой, тяжелый, медленный. Рокот набегающей на мелкие камни океанской волны. На Маадэра господин Макаров смотрел без особого любопытства, но все же с некоторым интересом. Лицо у него было массивное, с выступающим треугольным подбородком и внимательными серыми глазами. Как многие русские он носил бороду, половина волос в которой уже была цвета подтаявшего снега.
– Мне надо было убедиться, что вы один, - Маадэр сел напротив него.
– Я один. По-моему, не самое удачное место для
– Макаров поморщился. Он явно не относился к тем людям, которые посещают подобные «Целлиеру» места, - Здесь довольно мрачный интерьер.
– Когда-то это был лучший в секторе французский винный бар.
– Французы и лягушек жрать горазды, - он рассмеялся, громко и совершено искренне. Смех у него был приятный, смех человека, который смеется часто и с удовольствием, - Извините, если задел. Кажется, вы не француз.
– У меня больше немецкие корни.
Макаров отхебнул пива. Смачно, с удовольствием, выдохнул и смахнул с седых усов пену.
– Вы не похожи на пруссака. Обычно я их сразу распознаю – по говору, по манере держаться. У вас же этого не чувствуется. Должно быть, не один год прожили в отрыве от родни. Кстати, где она? С какой планеты вы приходитесь?
– Я не похож на уроженца Пасифе?
– Вы? Смеетесь? – серые глаза сверкнули, - Из вас такой же шахтер, как из меня – учитель танцев. Я знаю здешнюю породу. Вы не из них.
«Кажется, он чувствует себя непринужденно, - отметил Маадэр, - Пытается навязать миролюбивую расслабленную беседу и в то же время мягко задавить собеседника. Ловкий малый, очень профессионально гнет. Не хотел бы я оказаться на борцовском ковре вместе с ним…»
– Энтлеген, - неохотно сказал Маадэр, - Старая немецкая колония.
– Не слышал о такой. Марс? Сатурн?
Ему не понравилось, как спокойно и уверенно Макаров начал вести разговор. Он вел себя так, как не должен вести себя человек, которого заставили нервничать и вызвали в незнакомое место для важного разговора. Он был расслаблен, немного утомлен, доброжелателен и отвратительно спокоен. Или очень хорошо притворялся.
Маадэр коротко вздохнул. Пора было несколькими прицельными залпами сбить спесь с господина Макарова. Чтоб тот вспомнил, по какой причине пьет дешевое пиво в захудалой забегаловке в обществе типа с лицом Маадэра.
– Я не собираюсь рассказывать вам собственную биографию. Кажется, мы оба находимся здесь в связи с определенными обстоятельствами, которые вызывают дискомфорт у нас обоих. И чем быстрее мы перейдем к ним, перестав разыгрывать сценку из дружелюбной беседы, тем больше сэкономим времени. Не знаю, как вы, а я в последнее время научился ценить каждую минуту.
Эта небольшая тирада не произвела на Макарова особенного впечатления?
– Вот как? – спросил он. Его серые глаза насмешливо сверкнули, - Что, даже имени своего не скажете?
– Вы сможете прочитать его на открытке, которую я пришлю с
– Андрей Михайлович, - толстяк сделал такое движение, будто собирался приподнять воображаемую шляпу, но лишь коснулся пальцем темени, - Можете называть как вам удобнее. А можете никак не называть, тоже будет справедливо. Два человека без имени за одним столом и с одним общим делом. В этом даже есть некоторая поэтичность… Извините, что много болтаю. Редко когда удается посидеть вот так, с кружкой в руках, поговорить с умным человеком… Вы ведь умный человек, не так ли? Конечно, умный, раз мы сидим с вами за одним столом.
Хорошо прессует, понял Маадэр с каким-то затаенным удовольствием. Умело, методично, мягко, но мягкостью обманчивого свойства. Нейро-лингвистическая школа старой гвардии. Усыпляет бдительность собеседника и в то же время небрежно подавляет его волю.
– Нет, знаете, как-то все-таки неудобно без имен, - Макаров вдруг взглянул Маадэру в глаза, - Непривычно. Я привык именовать как-то собеседника. Может, вы уважите мою слабость и позволите называть вас вымышленным именем?
«Вурм?»
«Твоя психоматрица в норме, - напряженно отозвался тот, - Но парень, похоже, профессионал. Сразу принял тебя в оборот. Пытается расслабить и в то же время прощупать. И кое-где у него это даже получается. Не знаю, где он обучался подобным приемам, но явно не в гимназии…»
– Бросьте свои фокусы, - посоветовал Маадэр с ледяной улыбкой, - Я вижу, что в психологических манипуляциях вы разбираетесь, но на мне их отрабатывать бесполезно.
Он ожидал, что Макаров насторожится, как бывает даже с опытным исполнителем, чей верный трюк не срабатывает, наткнувшись на непроницаемую преграду. Но русский лишь беззаботно подмигнул ему.
– А что, хорошо выходит? Растерял я немного форму, конечно… Раньше, бывало, таких зубров заговаривал, куда тебе… Там слово, здесь слово, там нажим, здесь притянуть – он уж и не замечает, что у меня в руках трепыхается, что идет туда, куда надо, и спрашивает совсем не то, что хотел… Ладно, оставим эти нейро-лингвистические игры для дураков. Однако я не солгал вам на счет того, насколько неуютно вести беседу с безымянным собеседником. Давайте все-таки определимся с именем…
«Я уменьшил активность твоих надпочечников, кажется, они решили подстегнуть тебя порцией адреналина. Будь спокоен».
«Этот русский заставляет меня нервничать, - мысленно признался Маадэр, - Даже не тем, что он говорит, а тем, как он говорит. Он говорит, как человек, который держит все под контролем. А я не люблю общаться с такого рода людьми. Моргнуть не успеешь, как сам окажешься под контролем…»
Макаров с аппетитом отломил вилкой кусок запеканки и отправил в рот. Ел он с искренним удовольствием, тщательно пережевывая каждый кусок и временами прикрывая глаза. Закончив жевать, он осторожно промокнул губы салфеткой.