Мерецков

Великанов Николай Тимофеевич

Есть еще одна версия освобождения Мерецкова, и опять же идет она от Хрущева:

«Шла война; мне эту историю рассказал Берия, то есть источник довольно точный. Бывало, когда о ком-нибудь говорили как о стойком человеке, Берия высказывался так: "Слушайте, дайте мне его на одну ночь, и он у меня признается, что он английский король". Уж он-то знал, как этого можно добиться, да и не раз добивался. Тогда, при жизни Сталина, он только говорил так, а позднее, когда мы подняли архивные материалы, арестовали и осудили Берию, то увидели, какими методами он достигал своей цели.

Так вот, Берия еще при жизни Сталина рассказывал об истории ареста Мерецкова и ставил освобождение его себе в заслугу: "Я пришел к товарищу Сталину и говорю: товарищ Сталин, Мерецков сидит как английский

шпион. Какой он шпион? Он честный человек. Война идет, а он сидит. Мог бы командовать. Он вовсе не английский шпион". Я и сейчас не могу понять, кто же его арестовал? Берия валил все на Абакумова. Но кто этот Абакумов? Человек Берии. Он в своей деятельности прежде всего отчитывался перед Берией, а уж потом перед Сталиным. Следовательно, Абакумов не мог арестовать Мерецкова, не посоветовавшись с Берией и без санкции Сталина. "И вот, — продолжает Берия, — Сталин сказал: верно, вызовите Мерецкова и поговорите с ним". Я вызвал его и говорю: "Мерецков, ты же глупости написал, ты не шпион. Ты честный человек, ты русский человек, как ты можешь быть английским шпионом?"… Мерецков смотрит на меня и отвечает: "Я все сказал. Я собственноручно написал, что я английский шпион. Больше добавить ничего не могу и не знаю, зачем вы меня опять вызвали на допрос". — "Не допрос. Я тебе хочу сказать, что ты не шпион. Ступай в камеру, посиди еще, подумай, поспи, я тебя вызову". Его снова увели в камеру. Потом, на второй день, я вызвал Мерецкова и спрашиваю: "Ну что, подумал?" Он стал плакать: "Как я мог быть шпионом? Я русский человек, люблю свой народ и верю в свой народ"» [73] .

73

См.: Хрущев Н. С.Время. Люди. Власть: Воспоминания. Кн. I. M.: ИИК «Московские новости», 1999. С. 618, 619.

Берия сказал Хрущеву, что посоветовал Мерецкову обратиться к Сталину с письмом. Тот последовал его совету. Письмо было передано генсеку. Ознакомившись с его содержанием, тот приказал привести Мерецкова «в порядок» и представить ему.

На приведение Мерецкова «в порядок» потребовалось несколько дней. Генерал, перенесший жестокие истязания, едва держался на ногах. Его одели в новую форму и без объяснений доставили в Кремль к вождю.

Представитель Ставки Верховного главнокомандования

В сентябре 1941 года Мерецков получил новое назначение. Непосредственно в кабинете Сталина. Лично от генсека. Ему было велено отбыть в качестве представителя Ставки Верховного главнокомандования на Северо-Западный фронт. Сталин сказал, что там возникла критическая обстановка. Командование фронтом потеряло связь с 34-й и 27-й армиями. «Отправляйтесь туда с Булганиным и Мехлисом, разберитесь на месте и, если понадобится, помогите советом».

9 сентября заместитель председателя СНК Н.А. Булганин и начальник Главного политического управления, заместитель наркома обороны Л. 3. Мехлис вылетели с Мерецковым на фронт.

* * *

…Уже больше месяца фашисты яростно рвались к Ленинграду. Советское командование принимало все возможные меры, чтобы остановить продвижение противника. В целях лучшей организации управления и сосредоточения усилий войск левого крыла Северного фронта прежде всего на обороне Ленинграда, 23 августа фронт был разделен на Карельский и Ленинградский. В состав Карельского фронта под командованием генерал-лейтенанта В.А. Фролова включались 14-я и 7-я армии, ему же был подчинен и Северный флот; в Ленинградский фронт, которым командовал генерал-лейтенант М.М. Попов, вошли 23, 8, 48-я армии. На линии Тихвин — Малая Вишера — Валдай — Осташков развертывалась 52-я отдельная армия, прибывшая из резерва Ставки и находившаяся в непосредственном ее подчинении.

К началу сентября положение под Ленинградом еще более обострилось. В условиях смертельной опасности, нависшей над городом, Ставка назначила командующим Ленинградским фронтом

генерала армии Г.К. Жукова. В районе Новая Ладога—Волховстрой—Городище—Тихвин накапливались части формируемой 54-й армии. Они должны были перейти в наступление и развить его силами одной стрелковой дивизии и одной танковой бригады вдоль железной дороги Волховстрой — станция Мга, остальными силами выйти на рубеж Турышкино — разъезд Погостье — станция Сольцы. К сожалению, наступление успеха не имело.

54-я и 52-я армии заняли оборону на восточном берегу Волхова. Однако обстановка под Ленинградом продолжала осложняться. 8 сентября вражеские войска вышли к южному берегу Ладожского озера и захватили Шлиссельбург (Петрокрепость). Ленинград оказался блокированным с суши. Сообщение с ним стало осуществляться только через Ладожское озеро и по воздуху. Днем позже враг крупными силами пехоты и танков при поддержке авиации нанес удар из района западнее Красногвардейска на Красное Село, Урицк.

В сложном положении был и Северо-Западный фронт. Его 8, 11 и 27-я армии вели тяжелые оборонительные бои с гитлеровскими войсками. Для усиления фронта ему была передана 34-я армия под командованием генерал-майора К.М. Качанова…

Самолет с тремя представителями Ставки приземлился на прифронтовом аэродроме. Булганина, Мехлиса и Мерецкова уже ждал извещенный об их прилете генерал-лейтенант П.А. Курочкин, недавно сменивший командующего Северо-Западным фронтом генерал-майора П.П. Собенникова. На двух машинах в сопровождении охраны они двинулись в штаб, развернутый на берегу озера Велье к северу от Селигера.

По дороге Павел Алексеевич Курочкин рассказал о ситуации на фронте. Враг давит и давит, у него большое преимущество в танках, артиллерии и авиации. В упорных боях в августе войска фронта нанесли ему ощутимый урон, изматывая его основные силы. Особенно крепко потрепали противника под Сольцами и Старой Руссой. Но к 25 августа соединения армий фронта все же вынуждены были отойти за реку Ловать. С рубежа реки Полы фашисты силой до двух дивизий повели наступление на Демянск.

В штабе Курочкин уже более обстоятельно обрисовал общую обстановку на Северо-Западном фронте, резко обострившуюся в конце августа, когда дивизии 56-го моторизованного корпуса генерала Манштейна прорвались из района станции Дно во фланг и тыл 34-й армии, пытавшейся ударом с юга вернуть Старую Руссу. Одновременно с танками Манштейна перед фронтом появились части 3-й танковой группы генерал-полковника Гота. Они взломали оборону 27-й армии на стыке между Северо-Западным и Западным фронтами и вышли к Демянску. Связь с обеими армиями утрачена. Между тем на правом фланге фронт держится пока достаточно прочно. Новгородская группировка генерала И.Т. Коровникова, развернутая фронтом на запад за Волховом севернее озера Ильмень, также держится. За прочность ее позиций севернее Ильменя можно в ближайшее время не опасаться. Несколько хуже обстоят дела у 11-й армии (командарм В.И. Морозов) к югу от озера Ильмень. К.А. Мерецков в своих воспоминаниях описывает этапы действий прибывшей «тройки». Куда ехать сначала? Звонят в штаб 11-й армии генерал-лейтенанту Морозову. Он отвечает на вопросы спокойно, говорит уверенно, настроение бодрое. Значит, 11-я армия подождет. Звонят командующему Новгородской оперативной группой генерал-майору Коровникову. Там немцы большой активности не проявляли, обстановка устойчивая. Решили отправиться в 27-ю армию.

Машины московских представителей сопровождали броневик разведки и мотоциклист для связи. По сведениям управления фронтом, штаб 27-й армии располагался где-то в районе деревни Филиппова Гора. Не успели отъехать несколько километров, как у совхоза «Никольский», возле командного пункта фронта (западный берег озера Велье), встретили идущего пешком полковника. Это был начальник штаба 34-й армии полковник Ф.П. Озеров, известный Мерецкову по совместной службе в Белорусском военном округе как хорошо подготовленный, толковый офицер. Из краткой беседы с ним выяснилось, что немцы нанесли несколько сильных ударов по армии. Он не знает, где в данный момент находятся его штаб и большинство дивизий, командарм Качанов также в неведении о местоположении войск.