Мэри и великан
Шрифт:
Она лежала, уставившись на пятна солнечного света на потолке. И думала о разных вещах.
В девять утра Джозеф Шиллинг открыл свой магазин, нашел в стенном шкафу швабру и принялся подметать тротуар. В девять тридцать, когда он уже раскладывал пластинки, появился Макс Фигер в своих запачканных штанах и куртке.
— Не пришла? — спросил он, ковыряя спичкой в зубах. — Я и не думал, что она появится.
Не отрываясь от работы, Шиллинг сказал:
— Она не вернется. Так что я прошу тебя приходить теперь каждый день.
Макс приостановился, с умудренным видом облокотившись на прилавок; всезнающая сухость осыпалась с него, словно перхоть, и он со значением рассеивал свою сущность везде, где бы ни проходил.
— А я вам говорил, — сказал он.
— Неужели?
— Еще когда вы загляделись на ту девчонку с большими буферами. Ту, что пила молочный коктейль, помните?
— Все так, — согласился Шиллинг, продолжая работать.
— И почем она вас взяла?
Шиллинг проворчал что-то невнятное.
Макс продолжал:
— Пора бы уж поумнеть. Вы все думаете, что можете брать этих малышек, но они разворачивают все так, что сами берут вас за жабры. Так и будет. Они знают, что делают. Провинциальные девицы — это хуже всего. Они умеют заломить цену. И уж знают, где да как обналичить чеки. Вы хоть что-нибудь получили за свои деньги?
— В подвале, — сказал Шиллинг, — стоит посылка от «Коламбиа», которую я не успел распаковать. Открой ее и сверь со счетом.
— Ладно, — Макс поплелся в подвал. Он развязно хихикнул: — Кое-что вы все-таки получили, верно? Расплатилась же она хоть как-то?
Шиллинг подошел к витрине и стал смотреть на прохожих, на магазины напротив. Услышав, что Макс уже возится с посылкой, он вернулся к работе.
В час тридцать, когда Макс ушел обедать, в магазин зашел чернявый паренек в желтой спецовке. Шиллинг подождал джентльмена, суетившегося возле прилавка, отослал его в будку и шагнул навстречу парню.
— Мисс Рейнольдс здесь? — спросил тот.
— Ты — Дейв Гордон?
Парень застенчиво улыбнулся.
— Я ее жених.
— Ее здесь нет, — сказал он, — она тут больше не работает.
— Она уволилась? — разволновался паренек. — Она уже несколько раз так делала. Вы знаете, где она живет? Я уже даже адреса ее не знаю.
— Я не знаю, где она живет, — отвечал Шиллинг.
Дейв Гордон замешкался.
— Где ее Можно найти, как вы думаете?
— Понятия не имею, — сказал Шиллинг. — Могу я дать вам совет?
— Конечно.
— Оставьте ее в покое.
Сбитый с толку, Дейв Гордон вышел вон, а Шиллинг продолжил работу.
Он не думал, что Дейв Гордон найдет ее; поищет немного, а потом вернется на свою заправку. Но были и другие, которые могли ее найти. А кое-кто уже и отыскал.
В тот вечер он остался в пустом магазине после закрытия, чтобы подготовить рождественский заказ для фирмы «Декка». На темной улице было тихо; проезжали редкие машины. Пешеходов почти не было. Он работал за стойкой под единственной включенной лампой и слушал новые записи классики.
В
Положив карандаш, Шиллинг подошел к двери, отпер и спросил:
— Чего тебе?
— Ее родители тоже не знают, где она, — сказал Дейв Гордон.
— Ничем не могу помочь, — сказал Шиллинг, — она проработала здесь всего неделю.
Он начал закрывать дверь.
— Мы уже ездили в этот бар, но он еще не открылся, — говорил парень. — Заедем еще, попозже. Может, они знают.
— Кто это — мы? — спросил Шиллинг, остановившись.
— Со мной ее отец. У него нет машины. Я вожу его на своем фургоне.
Шиллинг выглянул на улицу и увидел желтый служебный грузовик, припаркованный в нескольких метрах от входа. В кабине тихо сидел маленький человек.
— Давай-ка на него посмотрим, — сказал Шиллинг. — Скажи ему, чтоб зашел.
Дейв Гордон отошел, постоял у фургона с минуту, что-то объясняя, и вернулся уже с Эдвардом Рейнольдсом.
— Простите за беспокойство, — пробурчал Эд Рейнольдс.
Это был стройный мужчина легкого телосложения, и в его лице Шиллинг видел знакомые черты. Его руки и кисти нервно подрагивали; эти непроизвольные движения вполне могли объясняться подавляемым избытком энергии. Он был довольно хорош собой, заметил Шиллинг. Но голос у него был резкий и неприятный.
— Вы ищете свою дочь? — спросил Шиллинг.
— Все так. Дейв говорит, она на вас работала. — Он быстро заморгал. — Я вот думаю, не случилось ли с ней чего.
— Чего, например?
— Ну. — Мужчина повел рукой и снова заморгал. Он поковырял пол носком ботинка, сжимая и разжимая руки, отчего на его лице задергалось несколько мышц. — Понимаете, она в этом баре якшалась с цветными. Был там один; он, кажется, белого убил. Об этом в газете писали. — Он замолк. — Может, вы слышали.
Вот он — ее мучитель. Шиллинг видел перед собой маленького человечка за пятьдесят; рабочего, ссутулившегося от усталости после заводской смены. Мужчина, как и большинство человеческих существ, пах возрастом и потом. Его кожанка, вся в пятнах и складках, кое-где порвалась. Он был небрит. Очки ему были малы, и линзы в них, наверное, уже отслужили свое. Один палец был заклеен махристым пластырем — видимо, он ушибся или порезался. В нем не было ничего от злобного садиста. Он был таким, каким Шиллинг и ожидал его увидеть.
— Идите домой, — сказал Шиллинг, — и займитесь своими делами. Ей вы только помешаете. У нее и без вас забот хватает.
И он закрыл и запер дверь.
Посовещавшись с мистером Рейнольдсом, Дейв Гордон снова застучал по стеклу. Шиллинг уже дошел до прилавка, но вернулся и открыл. Дейв Гордон был очень смущен, а отец девушки покраснел от робости.
— Убирайтесь, — прикрикнул Шиллинг, — пошли вон!
Он хлопнул дверью и опустил жалюзи. Стук возобновился почти сразу же. Шиллинг прокричал сквозь стекло: