Мэрилин Монро. Жизнь и смерть секс-символа Америки

Прокофьева Елена Владимировна

В тот же день Джо Ди Маджио обратился с просьбой выдать окончательное заключение о смерти. Это еще не было заключением о причинах смерти, но вскрытие было завершено и Мэрилин можно было похоронить.

Похоронами собирался заниматься Джо. Он получил на это официальное разрешение от сводной сестры Мэрилин, Бернис Миракл. Джо считал себя мужем Мэрилин: он был им однажды и хотел стать им снова. Мэрилин вроде бы тоже собиралась снова выйти за него замуж. Они даже назначили дату бракосочетания: 8 августа. Впрочем, в своих намерениях относительно Джо Мэрилин была не слишком уверена: то она с нетерпением ждала его приезда и планировала прием по случаю их второй свадьбы, то впадала в мрачность и считала, что им стоит остаться друзьями. Но

во время более скрупулезного обыска ее спальни в телефонной книжке актрисы нашли сложенный листок, на котором она, видимо, начала письмо Ди Маджио, но по какой-то причине не закончила и не отправила: "Дорогой Джо! Если бы только мне удалось осчастливить тебя, я совершила бы самую важную и самую трудную вещь — то есть сделала одного человека безгранично счастливым. Твое счастье — это мое счастье". Она не отправила, потому что не была уверена в своих словах? Или потому, что ее что-то отвлекло, а потом она решила все сказать Джо при личной встрече?

Теперь это не имело значения для Мэрилин. Да и для Джо, в сущности, тоже. Он мог сделать для нее теперь только одно: достойно похоронить.

К вечеру 6 августа тело актрисы перевезли в Похоронный Дом кладбища Вествуд-Виллидж.

Джо знал, что Мэрилин боялась лежать в земле, поэтому купил для нее нишу в склепе. Он же выбрал гроб, приказав изнутри обить его бархатом цвета шампанского: цвета, который особенно любила усопшая. Всеми приготовлениями Ди Маджио руководил из Малибу. 7 августа он позвонил визажисту Алану Снайдеру, который работал с Мэрилин еще во время съемок фильма "Некоторые любят погорячее". И сказал, что пришло время исполнить обещание…

Дональд Спото писал:

"Десятью годами ранее, на пороге своей большой карьеры, Мэрилин попросила своего друга Алана Снайдера прийти к ней в больницу, прежде чем ее оттуда выпишут: она хотела выглядеть перед людьми и перед камерами как можно более красивой. На протяжении пятнадцати лет никто лучше этого человека не понимал страхов и особенностей натуры актрисы, никто не продемонстрировал большего терпения и лояльности в использовании собственных талантов ради ее блага.

— Уайти, — сказала Мэрилин, обращаясь к нему с использованием его "домашнего", ласкательного прозвища, пока гример причесывал и укладывал ее волосы, кое-где осветляя их, а в других местах чуть меняя оттенок, — ты должен обещать мне одну вещь.

— Все что угодно, Мэрилин.

— Обещай, что если со мной что-нибудь случится… то, умоляю, пусть никто другой не прикасается к моему лицу. Обещай сделать мне макияж, чтобы я хорошо выглядела, прежде чем уйду навсегда.

— Ясное дело, — сказал он, поддразнивая актрису. — Принеси мне только свое тело, пока будешь еще теплой, и я превращу тебя в божество".

Мэрилин подарила Алану Снайдеру золотую медаль с выгравированными на ней словами "Пока я еще теплая! Мэрилин".

Собираясь в морг, Алан Снайдер положил эту медаль в карман. Вместе с ним поехала Маргарет Плечер, ассистент костюмера и его будущая жена. Она выбрала в качестве последнего наряда актрисы закрытое зеленое платье от Пуччи, которое Мэрилин в последнее время особенно любила, и шифоновый шарф.

Работа гримеру предстояла сложная. Во-первых, после смерти она лежала ничком, так что кровь, которую перестало перекачивать остановившееся сердце, под действием тяжести опустилась в нижние отделы, образовывая темные пятна под кожей, так называемый посмертный гипостаз: естественный и необратимый процесс. К тому же во время аутопсии головного мозга мягкие ткани отделяют от костей черепа до глазниц, и хотя после их возвращают обратно, лицо выглядит словно бы "помятым". Фотографии Мэрилин, лежащей в морге после вскрытия, были проданы желтой прессе, опубликованы, и именно они стали одной из причин стойкости легенды о насильственной смерти: темные пятна приняли за прижизненные синяки, а лицо, казалось, носило следы побоев.

Алан Снайдер несколько часов работал, чтобы снова

сделать Мэрилин красивой.

Волосы актрисы, и без того измученные укладками и окрасками, теперь были так спутаны, что расчесать их и уложить не представлялось возможным. Маргарет Плечер съездила за париком, в котором Мэрилин снималась в "Неприкаянных". Когда актрису обрядили, выяснилось, что смерть (а также тщательное вскрытие) внесли изменения и в линии ее тела: оно выглядело совершенно плоским. Маргарет Плечер позже вспоминала, что она в тот момент подумала: "О Боже, Мэрилин и без груди! Она бы умерла". И тут же расплакалась, осознав, что — да, Мэрилин умерла… Чтобы вернуть ее телу привлекательную форму, Алан и Маргарет разорвали подушку и набили два целлофановых пакета искусственным пухом. Потом долго пристраивали эту импровизированную грудь под тканью платья, драпировали складками шарфа.

Ди Маджио в это время уже направлялся в Лос-Анджелес.

Только когда Мэрилин, обряженная и тщательно загримированная, была положена в гроб, Джо Ди Маджио пришел, чтобы попрощаться со своей возлюбленной. Он провел возле гроба всю ночь. Алан Снайдер, который пришел рано утром, чтобы подправить макияж, утверждал, что Джо держал Мэрилин за руку и говорил с ней.

Ди Маджио не хотел, чтобы похороны Мэрилин превратились в массовое мероприятие. Он не желал видеть представителей кинокомпаний, репортеров и фотографов. Никого из тех, кто заставлял Мэрилин страдать. Присутствовали 30 ближайших друзей. Никто из семьи Кеннеди не почтил похороны присутствием. Джим Догерти женился вторично и отказался приехать, заявив, что занят на работе. Артур Миллер и его вторая жена ожидали скорого рождения ребенка, и писатель тоже отказался проститься с Мэрилин, заявив: "Я не в силах выдержать этот похоронный цирк". По понятным причинам на похоронах не было и матери Мэрилин.

На церемонии прощания в часовне при Похоронном Доме звучали фрагменты Шестой симфонии Чайковского и любимая песня Мэрилин — "По ту сторону радуги" из фильма "Волшебник страны Оз".

Речь пастора была очень трогательной и исполненной почтения к почившей актрисе, и начиналась с перефразированных библейских слов: "О сколь же страшно и чудесно сотворена она Всевышним!"

Ли Страсберг сказал: "Мы знали ее как личность с горячим сердцем, импульсивную, робкую и одинокую, впечатлительную и боящуюся оказаться отвергнутой, но всегда полную любознательности к жизни и стремящуюся к исполнению своих желаний. Ее мечта о большом таланте не была миражом".

Джо проплакал всю церемонию. К финалу слезы перешли в рыдания. Он последним прощался с Мэрилин. Вложил букет из двенадцати красных роз в ее руки, поцеловал ее в губы и сказал: "Я люблю тебя, моя самая дорогая, люблю".

После крышку гроба опустили, навсегда скрыв Мэрилин от мира.

Джо возглавил траурное шествие от часовни к склепу, где уже была приготовлена ниша для гроба и мраморная доска, на которой прикреплена табличка с надписью:

МЭРИЛИН МОНРО

1926–1962

Место захоронения Мэрилин Монро

Джо смотрел, как гроб задвинули в нишу, как закрепили строительным раствором мраморную доску. Лишь потом он покинул кладбище, а следом за ним и все остальные. Спустя несколько часов на Вествуд-Виллидж были допущены репортеры, операторы кинохроники, поклонники актрисы. Но прежде к склепу доставили букеты и венки от друзей, знакомых и, возможно, от прижизненных врагов актрисы. От каждого из членов семьи Миллера был отдельный букет. Каждый букет и венок был подписан, за исключением одного, анонимного, к которому, однако же, прилагалась карточка с сонетом Элизабет Баррет Браунинг: