Мэрилин Монро
Шрифт:
Теперь уже Пола Страсберг, недобро прозванная киношниками «черной баронессой», неотступно находилась при Мэрилин, лелеяла ее, льстила ей, гладила по шерстке, нашептывала нежные слова. Грин и, разумеется, Миллер ненавидели Полу от всего сердца [17] . В центре этого глухого соперничества новая Мэрилин, решившаяся уничтожить старую, пошла напролом: она все поставила на карту, взявшись за роль Шери — бедной бесталанной девушки, надломленной недостатком любви и потерянными иллюзиями, которую, в конце концов, соблазнит необузданный и наивный ковбой. Всполошив «XX век Фокс», актриса решила, что в «Автобусной остановке» будет сниматься в костюмах, которые сварганит себе сама, а не сшитых по заказу. Ее кожу покроет белесая косметика, волосы будут тусклыми, с оранжевым отливом. В довершение всего она говорит крикливым голосом с жутким выговором и фальшиво поет песню в сцене, происходящей в салуне. Ошарашенные руководители киностудии пытались воспротивиться этой опасной прихоти в фильме, знаменующем собой возвращение на экран Мэрилин Монро. Им нужен секс-символ. Но актриса, при поддержке Милтона Грина и Джошуа Логана, стояла на своем. Узнав, что Шери будет играть Мэрилин, режиссер сначала вопил и рвал на себе волосы, особенно когда ему сообщили о навязанном присутствии вездесущей
17
В эротико-любовно-профессиональном треугольнике, сложившемся вокруг Мэрилин, расстановка сил была следующей: Артур Миллер не переносил Страсбергов, считая их шарлатанами, и стремился потихоньку вытеснить Милтона Грина из «Мэрилин Монро Продакшнз» — либо из чистой ревности, либо по расчетам материального порядка, либо и то и другое сразу; Милтон Грин не мог смириться с влиянием Страсбергов на Мэрилин и бежал от Миллера, как от чумы; наконец, Ли и Пола Страсберги считали, что кинозвезде нужны прежде всего они и их «метод» как для актерской работы, так и для психического равновесия. Они не любили ни Грина, считая его слишком вульгарным, ни Миллера, находя его чересчур претенциозным.
Джошуа Логан быстро изменил свое мнение (в лучшую сторону). Члены съемочной группы — тоже (в худшую). Бывшая застенчивая и робкая актрисуля, у которой всегда находилось ласковое слово для каждого, теперь стала безразличной, холодной, сосредоточенной женщиной, которая говорила только с Полой, слушала только Полу, заставляла снимать дубль за дублем, пока Пола не оставалась довольной. И при этом по-прежнему вела борьбу с тоской и заниженной самооценкой, войну с самой собой, из-за чего ей порой требовалось несколько часов, чтобы, наконец, выйти из гримерки и подставить себя чужим взглядам и суждениям. Но в финале результат был потрясающим, в Мэрилин кричала трагическая правда, эмоции, она была пленницей, угодившей в ловушку, старающейся сбежать, вырваться из лассо мужчины, который хочет обладать ею. Утомленная жизнью и настигнутая любовью, Мэрилин, не колеблясь, обезобразила себя, чтобы создать новую личность, изуродовалась, чтобы возродиться. Логан был вынужден признать, что он впечатлен игрой Монро, даже объявил ее гениальной, сравнивал с Гарбо и Брандо. Отчаяние, которое он порой испытывал, когда актриса впадала в ступор, и уйма времени, которую она тратила на поиски своего персонажа, с лихвой оправдались. Настоящая профессионалка, безжалостная к себе, уникальная на экране, оправдывающая все затраты и расшатанные нервы.
Вскоре съемочная группа отправилась в Аризону снимать сцены родео. Артур Миллер на полтора месяца поселился неподалеку оттуда, в Неваде, чтобы ускорить процедуру развода со своей женой Мэри. Любовники тайком встречались по выходным в Лос-Анджелесе, в замке Мармон, где Мэрилин сняла апартаменты — из стремления быть независимой от Гринов и из-за неспособности долго жить в одном и том же месте. Хотя слух об их связи теперь уже был у всех на устах, Миллеру и Мэрилин требовалось держать ее в строжайшей тайне. С одной стороны, потому что писатель, хотя и расстался с женой, официально все еще состоял в браке и отношения с будущей бывшей супругой складывались не лучшим образом [18] . С другой стороны, потому что его взял на заметку Комитет по антиамериканской деятельности. Так что кинозвезда и драматург неосмотрительно рисковали, встречаясь в конце недели в роскошных апартаментах, откуда они не выходили три ночи. Если Миллер принимал свой личный выбор и его последствия (конец шестнадцати лет брака, болезненный гнев Мэри, смятение их двоих детей) относительно безмятежно (за шесть недель, проведенных в Рено, он даже начал писать новую пьесу), Мэрилин выводило из равновесия это более-менее тайное, неофициальное положение, когда она пока оставалась любовницей женатого мужчины, разрушившей его брак. Девочке, желавшей, чтобы на нее смотрели, нужен свет. Пусть правда выйдет на всеобщее обозрение, пусть все знают. что Артур Миллер, великий интеллектуал из Нью-Йорка, и Мэрилин Монро любят друг друга, пусть вся Земля получит доказательство, что она не только тело, «соломенная голова»! Она больше не в силах терпеть.
18
В процессе развода он был обязан безвыездно провести шесть недель в Рено.
В понедельник, когда съемки возобновились, она не может сосредоточиться и снова стать Шери. Тем более что работа проходит в напряженной обстановке. Актрису рвет между дублями. Она плачет и звонит Миллеру по телефону. Съемочная группа ее ненавидит, она в этом уверена; Логан ее тиранит, хотя он, как она считает, — величайший режиссер, с каким ей до сих пор приходилось иметь дело. Что же до героя-любовника, приглашенного ей в партнеры, Дона Мюррея, он ведет себя с ней ужасно — невыносимый, тщеславный, презрительный, так что во время съемок одной бурной сцены она ударила его по-настоящему и после отказалась извиниться. Никто ее не уважает, ей это надоело. Хорошо еще, что Пола здесь — заставляет ее махать руками, чтобы успокоиться, и осыпает похвалами.
О, папа, как ты мне нужен.
Миллер слушает ее в телефонной кабинке, покрывается потом, шатается. Каждый вечер он ждет звонка Мэрилин под условным именем; от ее запинающегося и нежного, как шелк, голоска его словно бьет током. Однажды он даже потерял сознание.
В июне 1956 года только что разведенный [19] Артур Миллер вернулся в Нью-Йорк, куда раньше его приехала Мэрилин, развязавшись с «Автобусной остановкой». Теперь им трудно, просто невозможно не явить свою любовь в открытую, на радость репортерам. Журналисты дежурят перед домом Мэрилин двадцать четыре часа в сутки, отслеживают любые ее перемещения, знают все служебные входы и запасные выходы, вычисляют ее под париком, распознают без косметики. Захлебываясь в волнах, которые сама же и подняла, напуганная молодая женщина прячется среди белой мебели и шампанского, реальный мир раз за разом отступает все дальше, пропуская вперед мир стерилизованный, замкнутый и придуманный. В своей башне из слоновой кости Мэрилин, изгнанница своего образа,
19
Мэри признали виновной в «моральной жестокости».
Постоянно находясь рядом с ней, ее нью-йоркская прислуга Лена Пепитоне регулярно присутствует при невероятном преображении своей хозяйки, когда ей по каким-то причинам вновь нужно превратиться в Мэрилин Монро — мировой секс-символ. Ее парикмахер, гример, костюмер, маникюрша, массажист — все эти ловкие руки, лепящие белокурую куклу, не подозревая в себе кукольников, никак не могут привыкнуть и неизменно испытывают потрясение, когда после восьми-девяти часов такой лепки из маленького, хрупкого, угасшего, некрасивого и порой вонючего существа появляется самая красивая женщина в мире, непобедимая и грозная.
Маленькая девочка старается удержаться на ногах между ними двумя, лавирует между этими крайностями, рискуя утонуть, задумывается, зачем все это нужно, любит принимать гостей голой и ненакрашенной, чтобы сломать легенду и проверить, точно ребенок, любят ли ее ради нее самой. Но только дома. На публике (она это знает) она за Мэрилин Монро как за каменной стеной. Невозможно выйти в люди без нее. Ее на куски разорвут.
За малейшую неосторожность придется расплачиваться.
Но 21 июня 1956 года, на заре, Мэрилин допустила ошибку. Она думала, что еще слишком рано, что никто ее не сторожит и не увидит, как она, без косметики и парика, в простых черных очках, тайком выскользнет из дома. Она хочет бежать. От чего? От кого? Но не может. Когда она поняла, что ошиблась, было уже слишком поздно. Журналисты повыскакивали отовсюду, взяли ее в кольцо, не давая идти вперед и вернуться домой. Она оказалась в ловушке, зажатая у дверей своего дома, со всех сторон засверкали вспышки фотокамер — безжалостные, бесчувственные к мольбам затравленной жертвы, пытавшейся заслонить свое лицо, взывавшей к сочувствию, умолявшей, плачущей, ослабшей.
«Оставьте меня, ребята, я ужасно выгляжу, сжальтесь надо мной, ребята, оставьте меня!»
Все тщетно. Они хотят все знать, все забрать, все продать. Чтобы остановить их, Мэрилин вынуждена признаться в своей связи с Артуром Миллером. Под пыткой сознаются в преступлениях, которых не совершали.
Фотографии Монро без косметики облетели весь мир.
СЕГОДНЯ И НАВСЕГДА
В тот же день Артур Миллер явился по вызову в Комитет по антиамериканской деятельности. Чтобы сопровождать Мэрилин в Лондон, где летом должны были начаться съемки «Принца и танцовщицы», он подал заявление на получение загранпаспорта. Дать разрешение мог только комитет. Страшилась ли Мэрилин этого вызова, боясь, что Миллера могут «прикончить»? Или же именно она, напротив, из мстительности побуждала его не уступать и не называть никаких имен. Сражение между «миллеристами» и «монроистами» не имело большого значения. Мэрилин совсем не разбиралась в политике. Ее сочувствие к слабым, в том числе животным или растениям, было лишь инстинктивным проявлением высшего эгоцентризма, когда малейшее несчастье (растоптанный цветок) напоминало ей о собственном провале или вызывало манию преследования. Ясно одно: Монро был нужен герой. Чтобы любить мужчину, она должна безгранично им восхищаться. У Миллера не оставалось выбора: если он не хочет утратить уважения своей возлюбленной, он должен проявить мужество, рискуя поломать свою карьеру, как многие художники того времени, которым запрещали заниматься своим ремеслом — и это в лучшем случае. Он утверждал, что председатель комитета якобы предложил ему тайком «договориться по-хорошему»: пусть даст свою фотографию с Мэрилин Монро — и все уладится.
Миллер поостерегся рассказать об этом своей красавице.
И 21 июня 1956 года, когда Мэрилин после нападения журналистской своры вновь забаррикадировалась у себя дома, находясь на грани нервного срыва, и горстями глотала транквилизаторы, чтобы прийти в себя, Артур Миллер в Вашингтоне признался комитету в том, что несколькими годами раньше присутствовал на собраниях коммунистов, но отказался назвать других участников этих собраний. На вопрос «зачем вам нужен паспорт?» он ответил: «Чтобы поехать в Англию с женщиной, на которой я собираюсь жениться». Эта информация сразу перевесила все остальные новости и в один миг облетела все газеты. Ошеломленная, даже разъяренная Мэрилин узнала по радио, что она скоро станет миссис Артур Миллер, хотя последний еще официально не испрашивал ее согласия. Как будто это само собой разумеется. Ее застали врасплох. Кроме того, после утренней переделки ей нужно было отыграться перед прессой. Она спешно призвала на помощь своих обычных помощников и после полудня собрала журналистов на небольшой брифинг на пороге своего дома. Приведя себя в порядок и подготовившись вести игру, Мэрилин Монро — широко улыбающаяся, полная уверенности и лукавства — подтвердила скучившимся репортерам, что скоро выйдет замуж за Артура Миллера. Тем временем комитет объявил драматургу десятидневный ультиматум.
Официальное сообщение о союзе между секс-бомбой и ангажированным писателем попало на первые полосы газет всего мира. Отовсюду съезжались спецкоры. Чтобы получить хоть немного покоя, Миллер быстро усвоил правила игры: соглашаться, время от времени давать интервью и несколько фотографий. 29 июня шесть десятков журналистов «пригласили» к Миллеру в Коннектикут. Пока пара тайно обедала неподалеку, в семейные владения явилось более четырехсот репортеров. В разгар дня корреспондентка «Пари матч», устроившая слежку за актрисой и писателем, разбилась на машине. Ее кровь забрызгала желтый пуловер Мэрилин, которой несколько минут спустя, приняв лошадиную дозу успокоительных, пришлось выйти к прессе. Дурное предзнаменование, шепнула Пола Страсберг. В тот же вечер судья объявил их с Миллером мужем и женой. Срок ультиматума, объявленного комитетом, истекал на следующий день. Писатель не поддался. Мировая аура, окружавшая его благодаря браку с Мэрилин Монро, неоспоримо сыграла в его пользу. Осужденный за оскорбление правосудия, Миллер тем не менее получил свой паспорт (абсурдное решение; поговаривали, что на него повлияло тайное вмешательство сенатора Кеннеди).