Меркнущий свет
Шрифт:
— Алло? — снова сказала она в мобильный телефон, прижав его к уху. — Это мистер Ричи?
С другой стороны двери послышался мужской голос:
— Черт, вы не можете подождать минуту? Тут кто-то пришел, в дверь звонят…
Дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет тридцати с небольшим, с трубкой радиотелефона в руке. Он был одет в дорогой кожаный байкерский костюм, у него был небольшой живот, а лицо такое, на которое никто бы не взглянул второй раз. Не уродливое, а просто незапоминающееся. Именно такое лицо и должно быть у человека, снимающего проституток и забивающего их до смерти. Он улыбнулся
— Одну минуту, пожалуйста… — Снова приложил телефон к уху: — Да-да, кто, вы сказали, звонит?
— Полиция, — сказала Стил, — пришли к вам немного поболтать.
Мужчина посмотрел на телефон, потом на инспектора, потом сказал в трубку:
— Простите?
Стил улыбнулась ему и щелкнула крышкой телефона:
— Мистер Нил Ричи? Пригласите нас войти или предпочитаете, чтобы мы доставили вас в участок?
— Что? Я только что собрался уходить, мне…
— Ни в коем случае, вы никуда не уходите. — Она сунула ему под нос ордер и кивнула Ренни. — А ты быстренько убедись, что на полу в кухне не лежит тело еще одной мертвой шлюхи, будь хорошим мальчиком.
Внутри дом выглядел богато.
На половицах из твердого дерева лежали дорогие турецкие ковры, кремового цвета стены были украшены яркими акварелями и фотографиями, да и вообще всё выглядело так, будто здесь неплохо потрудился профессиональный дизайнер. В просторной гостиной сидела женщина, читала детектив Вэл Макдермид. Рядом с ней на кофейном столике в мавританском стиле стояла чашка, судя по запаху, с мятным чаем. Она посмотрела на Ренни, с серьезным видом прошагавшего на кухню, нахмурилась:
— Нил? Кто этот мужчина? Что-то случилось?
Нил стоял, протянув руки к камину:
— Это какая-то чудовищная ошибка!
Детектив-инспектор Стил подошла к нему бочком, дружески обняла за талию:
— Вот это правильно: просто ошибка. Я уверена, вы совсем не хотели снимать этих проституток, раздевать их догола, а потом забивать до смерти. И вообще, почему бы нам не выпить по чашечке чая, а вы бы взяли и всё нам рассказали об этом.
Женщина вскочила:
— Проституток? Нил! Каких проституток? Что у тебя за дела, черт возьми? — Она прижала книгу к груди, на глаза навернулись слезы. — Ты мне обещал! Ты обещал мне, что не сделаешь этого снова!
— Я… Я не делал! Клянусь тебе! Я ничего не делал!
— Знаете, — сказала Стил, похлопав мужчину по плечу, — вы будете удивлены, как часто мы слышим подобное на нашей работе. Где вы были в прошлую среду утром, без четверти три?
— Я… Я был дома, спал.
— И миссис Ричи, присутствующая здесь, может это подтвердить?
Он умоляюще посмотрел на свою жену, но она тяжело опустилась на диван и в ужасе посмотрела на него:
— О боже мой! Я всю неделю была у матери! Он был здесь один! Неужели это ты? Тот человек, про которого пишут газеты?
— Сьюзан, это совсем не то, что ты думаешь, клянусь! Я ничего не делал!
— Я понимаю. — Инспектор улыбнулась. — И еще, скажите мне, мистер Ричи, где ваша прекрасная новая машина?
— Что? В гараже, где же еще… Я ничего не делал!
— Ну, это уже наши криминалисты решат. А теперь, как насчет того, чтобы вы добровольно пошли с нами в участок и мы бы во всем
Он метнул взгляд налево, потом направо, но Логан стоял в дверях, а в саду за домом были полицейские.
— Я… Я бы сначала хотел поговорить со своим адвокатом.
Стил поцокала языком, грустно покачав головой:
— Простите, но так дело не пойдет. Вы можете пойти с нами или добровольно, или в наручниках, но в любом случае вы пойдете с нами прямо сейчас.
По приезде в участок мистер Ричи был водворен в допросную комнату номер пять, вместе с пластиковой чашкой коричневой жижи без кофеина и мрачным констеблем. Криминалисты нашли на пассажирском кресле новой машины Ричи волос крашеной блондинки, который был очень похож на образцы волос, взятые в квартире Холли Макьюэн. В координационном центре Стил с задумчивым видом поправляла бретельку своего бюстгальтера, а Логан пытался собрать воедино всё, что они успели нарыть на Нила Ричи: тридцать четыре года, женат, детей нет, сертифицированный бухгалтер-специалист в нефтяной отрасли, работает в одной из крупных нефтяных компаний. Единственным изъяном в его досье была пара предупреждений за медленное движение автомобиля вдоль тротуара, обычное, когда водитель высматривает проститутку, да и то более четырех лет назад. За исключением этого он был просто Мистер Чист-как-стеклышко. Он даже организовал однажды «битву за плюшевого медведя» в пользу местной благотворительной организации, собирающей деньги в помощь больным детям. Поэтому ребята-криминалисты перетрясли весь его домашний компьютер в поисках детской порнухи из Интернета.
— Хорошо, — сказала инспектор, когда Логан закончил. — Давайте теперь посмотрим, что он сам скажет. Если хочешь, можешь поиграть в доброго копа.
— Нет, я не могу.
— Хочешь быть злым копом? Без обид, но ты на самом деле не…
— Нет, я в том смысле, что не могу присутствовать на допросе. — Это был тот самый момент, которого Логан больше всего боялся. Было уже двадцать минут шестого, допрос продлится несколько часов, а Джеки очень определенно высказалась насчет того, что произойдет, если он не появится дома к семи.
— Ты меня удивляешь! Мы взяли этого мерзавца за яйца, и ты не хочешь его прихлопнуть?
— Хочу. Очень хочу. Но не могу. Я должен вернуться домой.
— А-а… — Стил понимающе кивнула. — Ты обещал, и теперь думаешь, что потрахаться — это гораздо важнее. Я поняла. Отлично… — Она скрестила руки на груди и задрала нос. — Я возьму с собой констебля Ренни. Для него это будет отличным уроком — раскрытие такого дела. А ты можешь идти трахаться.
— Всё совсем не так, я…
— Между прочим, ты говорил с «Жалобами и Дисциплиной» сегодня утром?
— Что? — Логан нахмурился, сбитый с толку внезапной переменой темы разговора. «Жалобами и Дисциплиной» было то, что раньше называлось «Профессиональными Стандартами», а еще раньше «Службой Собственной Безопасности», пока они не поменяли название, чтобы выглядеть более миролюбиво.
— Э-э… да. Говорил.
— Хотят сделать предупреждение и отпустить с миром, не так ли?
— Ну, как-то странно все, они говорили так, будто все это ничего не значит. Никаких обвинений.
Лицо инспектора стало непроницаемым.