Меркнущий свет
Шрифт:
— О’кей! — сказала Джеки, радуясь, что для разнообразия можно было чем-нибудь заняться. — Ну-ка, подтяните штаны, ребята!
Логан остановил ее прежде, чем она повернула ключ в замке зажигания.
— Нет, мы не можем сейчас. У нас еще Тычок остался.
— А что Тычок? Гимп куда-то пошел, его хозяин остался. Двигаться надо, а то мы его потеряем!
— О’кей, о’кей… — Логан нахмурился, быстро прогоняя в голове различные сценарии. — Ты берешь Ренни и едешь за ним. Стив и я остаемся на месте и продолжаем вести наблюдение за домом.
Теперь нахмурилась Джеки:
— Чего
— Потому что Ренни и я пили, помнишь? Вести машину мы не можем.
— Тогда ты поедешь со мной.
— И оставлю эту парочку наблюдать за домом? Я вроде как хочу, чтобы в каждой команде был хотя бы один здравомыслящий человек.
Констебль Стив изменился в лице:
— Эй, я все слышал!
— Без обид. — Логан приоткрыл дверь машины и выскочил в ночную тьму. — Давай тащи сюда свою задницу.
Через десять секунд они стояли в тени и смотрели, как Джеки и Ренни устремилась в погоню за Гимпом.
— Э-э… сэр, вы на самом деле думаете, что они одни должны следить за этим растлителем малолетних? — спросил Стив, тайком пробираясь к своей машине.
— Расслабься, он, наверное, просто вышел подрочить на детской площадке… или что-нибудь в этом роде. Да и вообще, — Логан показал на дом, где за задернутыми занавесками на втором этаже двигалась тень, — видишь вон того ублюдка наверху? Вот кто нам нужен в первую очередь. Если верить Колину Миллеру.
Ночь была темная и тихая — ему нравились такие ночи. А сегодня будет особенная ночь, такая, о которой стоит записать в дневнике: красный день календаря. Тихо посмеиваясь, он перешел через дорогу и прибавил ходу, почти пробежав мимо игровых площадок. Ему очень нравилась игра света и тени, когда он переходил от одного фонаря к другому. Эйрихол-авеню с обеих сторон была застроена очаровательными семейными гнездышками: мама, папа, двое деток. Счастливые, очень счастливые семьи. Спят себе в мягких постельках, смотрят свои счастливые семейные сны и ждут, когда настанет еще один счастливый семейный день. Несмотря на холод, его подмышки уже стали липкими от пота, и он перевесил тяжелый портплед с одного плеча на другое. Сегодня ночью можно будет позабавиться; так всегда бывает, когда смешиваешь дело с наслаждением. И на этот раз Брендан не будет на него сердиться. Не будет больше синяков под глазами. Да и вообще, очень скоро они уедут из Абердина и поедут домой, в Эдинбург. Он улыбнулся своим мыслям. Погода здесь слишком непредсказуемая: вот, например, только что сияло солнце, и вдруг забарабанил дождь, а иногда и то, и другое одновременно.
В самом конце улицы он остановился, чтобы посмотреть, куда он пришел. Сердце внезапно забилось, когда он увидел на противоположной стороне надпись: «ЭЙРВЕЛЛСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ». Он зашел слишком далеко, не нужно ему было идти этой дорогой. Дом был меньше, чем тот, в который ходил он, где был ТОТ ЧЕЛОВЕК, которого Брендан ткнул ножом из-за него, но от этого он не перестал быть таким пугающим.
Его била мелкая дрожь, он повернулся и пошел в другом направлении, в сторону центра города, стараясь уйти как можно дальше от этого места. Всего
Через десять минут он, миновав кладбище, вышел на Спрингфилд-роуд. Увидев указатель, повернул направо, на Сифилд-роуд, а потом все прямо и прямо, до поворота на Андерсон-драйв. Остановился под фонарем, опустил портплед на траву у обочины. И зачем он напихал столько всего? Достал схему, которую нарисовал для него Брендан, — почти как маленькая карта, а на ней человеческая фигурка с головкой-смайликом идет по направлению, указанному стрелками, к большому черепу с костями, окруженному языками пламени. Это тот дом, который они разгромили, потому что старой леди не оказалось дома. Сегодня ей не так повезет, как в прошлый раз.
Рев сирены перекрыл тихое урчание машин на ночной улице, и его сердце остановилось. Мимо с ревом пролетела белая патрульная машина: включив синюю мигалку, она мчалась по направлению к круговой развязке. Не сбавив скорости, пронеслась мимо него и исчезла в ночи. Искали явно кого-то другого.
— Ну вот, — сказал Ренни, перелезая на переднее сиденье, и чуть не наступил Джеки на сломанную руку, когда она переключала скорость. — Как ты думаешь, он что-то замышляет?
— Убери свою жопу от моего лица и сядь! — отрезала Джеки. — Господи, я бы могла остановиться, понял? Надо было только меня попросить.
— Не хотел, чтобы ты его потеряла.
— Как, черт побери, я его могу потерять? Он идет пешком, и он что, нас обгонит?
— О’кей, о’кей, все, черт возьми, ты права. Извини. — Ренни защелкнул ремень безопасности и начал вглядываться в фигуру метрах в двухстах пред ними. Человек шел по тротуару, придерживая рукой висевший на плече портплед, на вид очень тяжелый. — Знаешь, с тех пор, как ты сломала руку, ты стала просто настоящей стервой.
— Я не ломала руку, понял? Мне ее сломали.
— Да это все равно: ты стала просто ужасной.
Она открыла рот, но ничего не сказала. Если быть уж совсем-совсем откровенной, то он, наверное, был прав.
— Думаю, что он конечно же что-то замышляет, — сказала Джеки наконец.
Потом замедлила ход, остановила машину у обочины и выключила свет, чтобы человек отошел подальше.
— И как ты полагаешь, что он задумал? Весь в черном, портплед: кого-то грабить собрался?
— Нет, зачем ему тогда такая тяжелая сумка? С такой сумкой он ничего с собой унести не сможет. Может, это что-то вроде перевозки наркотиков? Несет товар своим посредникам?
Решив, что приятель Тычка уже достаточно удалился от них и не сможет заметить следовавшую за ним машину, Джеки снова включила фары и выехала на пустую дорогу. Она медленно поехала мимо полей, пресекла круговую развязку и выехала на Юнион-гроув.
— Знаешь, — сказал Ренни, — тут сегодня одну старушку прихватили. Она использовала маленьких детей как наркокурьеров. «Ангельская пыль», марихуана, крэк. Все что хочешь.
— Да? А может быть, наш мальчишка хочет занять это место, раз оно сегодня освободилось?