Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики
Шрифт:
Через несколько дней Фредди обвинил одного из моих друзей в краже небольшой, но весьма дорогой вазы, которая стояла на подоконнике в прихожей. Я хорошо знал своих друзей и был абсолютно убежден в их невиновности. Неделями мы ссорились на этой почве. Когда мы оставались в спальне наедине, Фредди начинал гундеть:
– Кто-то украл вазу. Это все твои гребаные друзья. Сюда они больше не придут.
Наконец я рыкнул:
– Ладно, Фредди. Я пойду по домам всех своих друзей и если найду вазу, то уйду от тебя, и ты больше никогда обо мне не услышишь.
Через
– Ладно, это всего лишь ваза.
Только после его смерти я узнал правду о той вазе. Джо рассказал, что ее кто-то разбил еще до приезда гостей. Чтобы Фредди не узнал об этом, Джо бросил осколки в мусорное ведро и прикрыл разным хламом.
– Почему же ты сразу не рассказал об этом Фредди, чтобы мы прекратили ругань?
– Мы подумали, уж лучше пусть Фредди считает, что вазу украли, чем разбили, – ответил Джо.
Эти слова – очень точный штрих к портрету Фредди. Он боготворил красивые вещи.
Ложь во спасение
14 февраля 1986 года мы впервые вместе встретили День святого Валентина. Из салона я заказал в Гарден Лодж утреннюю доставку букета из двадцати четырех [16] красных роз с запиской: «Для Ф. М.» Фредди не оставил мой романтичный порыв без ответа. Около полудня в салон зашел флорист отеля с прекрасным букетом красных роз.
Мария, мой ассистент, завизжала от радости:
– Ой, это для меня!
Каким же было ее разочарование, когда флорист пояснил:
16
A dozen (дюжина) – 12 штук. В европейских странах четное количество цветов в букете считается символом удачи и счастья. Нечетное используется для похорон.
– Нет, это для Джима!
Клиент в кресле изумленно посмотрел на меня, а я едва не провалился сквозь землю от смущения. В букете я нашел открытку. На ней было написано: «От Ф.».
Друг Фредди Дэйв Кларк, лидер и барабанщик популярной группы 1960-х «Дэйв Кларк Файв», занимался постановкой рок-мюзикла Time в театре «Доминион». Главную роль исполнял Клифф Ричард, а также была использована голограмма с лицом Лоуренса Оливье. Дэйв попросил Фредди сочинить для шоу две песни, одна из которых носила одноименное название – Time.
Премьеру мюзикла назначили на 9 апреля, и Фредди был приглашен на торжественный предпоказ. Он хотел, чтобы я составил ему пару. Недели за две до премьеры Джо было поручено купить элегантные черные костюмы и лаковые туфли для себя, Фиби и меня.
Как ни парадоксально, заглавная песня Time, которую Фредди написал для мюзикла, начиналась со слов «Время не ждет никого». Но уже задолго до премьеры наше общее время едва не закончилось. Я узнал, что он снова изменяет мне. Почти все вечера я проводил дома за просмотром телевизора и рано ложился спать, а Фредди продолжал где-то тусоваться. Иногда он вовсе не приходил ночевать. Оправдывался, что якобы был в своей квартире на Стаффорд Террас, но
Я был уверен, что Джо всегда в курсе, где Фредди. Однажды в воскресенье я проснулся около девяти утра. Фредди, как обычно, не ночевал дома. Джо спустился вниз и сразу же направился к двери. Я проследил за ним, держась на безопасном расстоянии. Он привел меня к Фредди, который, как и говорил Джо, был в квартире на Стаффорд Террас.
Джо вошел в дом через парадную дверь и примерно через двадцать минут появился вместе с Фредди. Но я успел заметить, как некий молодой парень выскользнул из двери и быстро зашагал по улице. Выходит, что слухи о Фредди были правдивы.
Я помчался в Гарден Лодж, опережая Джо и Фредди. Они приехали, но я ничего не сказал: нужно было все обдумать. Вместо того чтобы скандалить из-за похождений Фредди, я решил пойти развеяться. Спросил, не возражает ли он, если я пойду выпить в свое старое логово «Маркет Таверн». Он не был против и поручил своему новому водителю Терри Гиддингсу отвезти меня туда.
В «Таверн» я выпил несколько кружек пива и поболтал со старыми друзьями. Все как один говорили, что я выгляжу несчастным.
– Ну-ка, попробуй вот это, – предложил мне кто-то.
– Что это?
– Неважно. Просто положи в рот. Это тебя взбодрит.
Взбодриться мне бы не помешало, поэтому, долго не думая, я послушался. Оказалось, это был ЛСД. Вскоре меня сильно накрыло. Следующее, что помню, как я вышел с друзьями из «Маркет Таверн» и мы направились в «Хэвен».
Обычно, сколько бы я ни выпил, я никогда не терял контроль над собой. Но из-за кислоты слетел с тормозов и превратился в зомби. В «Хэвен» я повстречал старого приятеля Джея, которого не видел лет сто.
– Джим, что случилось? – спросил он. – Ты странно выглядишь.
Я рассказал ему все, что вспомнил – про «Таверн» и как я что-то проглотил и оказался на другой планете. Джей взял меня под крыло, чтобы больше ничего не стряслось.
– Не стоит возвращаться домой сегодня, – сказал он мне. – Оставайся у меня, я присмотрю за тобой.
Я проснулся утром в квартире Джея с ужасной головной болью. Я предполагал, что в Гарден Лодж Фредди вне себя от ярости, поэтому отправился к Мэри и рассказал ей о скверном происшествии, из-за которого не пришел ночевать. По словам Мэри, Фредди страшно злился и всю ночь разговаривал по телефону с Питером Стрейкером, ожидая моего возвращения.
Зазвонил телефон. Это был Фредди.
– Джим у меня, – сообщила Мэри.
– Отлично, – сказал он, – передай, чтобы возвращался, паковал вещи и проваливал. Чтобы к моему возвращению из студии его в доме не было.
И бросил трубку.
Я опять стал бездомным. Из таксофона я позвонил Джону Роуэллу и спросил, можно ли снова пожить в его гостевой комнате. Он заверил, что я смогу оставаться сколько захочу.
Я вернулся в Гарден Лодж, забрал свои вещи из спальни и поехал к Джону в полной уверенности, что между мной и Фредди все кончено.