Мерси, камарад!
Шрифт:
— А почему?
— Наши нам и так ничего не сделают, а посторонних мы можем ошарашить огнем двух автоматов, если, конечно, понадобится! — И водитель улыбнулся.
— Нам обязательно нужно держаться вместе, Штернхальтер. Наших сейчас здесь очень мало.
— Не бойтесь, штурмбанфюрер. В любой ситуации я вас прикрою.
— И вы можете положиться на меня.
— Я в этом убежден, штурмбанфюрер.
Через небольшое оконце, выходившее на задний двор, проникал слабый свет. У Ледука и Баумерта оставалось еще целых полчаса. Кожаный портфель со взрывчаткой,
Француз молча выглянул во двор.
Баумерт быстро ходил взад и вперед по кухне.
— Вчерашний разговор с товарищами сильно взволновал меня. Я многое понял.
— Ну вот видишь. А помнишь, я тебе говорил вскоре после нашей первой встречи, — начал Поль, — что разгром нацизма значительно ослабит мировой империализм и еще больше укрепит социализм. Иногда у меня бывает такое впечатление, что лондонское и вашингтонское правительства рассматривают антигитлеровскую коалицию, возглавляемую Советским Союзом, лишь как временное соглашение. Они от своих антикоммунистических позиций, разумеется, никогда не откажутся. Роль-Танги и Фабиан говорили мне, что Рузвельт и Черчилль, как и их солдаты, прекрасно понимают, что войну можно закончить быстрее и тем самым спасти жизнь миллионам людей, если своевременно открыть второй фронт. Сейчас они уже не могут играть ту роль, которую играли год назад. В сорок третьем году западные союзники достигли предела в выпуске вооружения, особенно танков и орудий. А ход боевых действий уже не требовал такого огромного количества вооружения!
— Это довольно горькое признание.
— Горькое? А разве все восемьдесят суток вторжения не горьки? Возьмем, например, бомбардировки союзников. Скольким людям они стоили жизни! Действиями групп Сопротивления, если их вооружить, можно было бы достичь больших результатов, значительно сократив число жертв, со стороны мирного населения. А зачем, спрашивается, так много наших городов стерты союзниками с лица земли? По необходимости? Вряд ли. Только потому, что господствующие круги в Лондоне и Вашингтоне ни при каких обстоятельствах не хотели возрождения Франции. — Поль свернул цигарку и сплюнул на пол с таким ожесточением, будто во рту были не табачные крошки, а нечто более горькое. — Ускорение темпов высадки десанта произошло только потому, что союзники считают, что наше движение угрожает позициям французской буржуазии.
— Вы можете многому научить, Поль, — сказал Баумерт.
— Партию не проведешь. Возьмем, например, де Голля. Он борется против фашизма и одновременно против коллаборационистов Петена, чем вызывает симпатии многих людей. Однако генерал был вынужден сотрудничать и с нами, коммунистами, чтобы остаться у власти. Но я не удивлюсь, если после освобождения Франции он начнет восстанавливать старую систему.
— Следовательно, вы усматриваете прямую связь между внутриполитическим положением страны и международным положением?
— В Тегеране победило демократическое народное движение, — проговорил Ледук. — В один прекрасный день подобное произойдет во Франции. Именно поэтому им и не нравится, что наша партия стоит во главе движения Сопротивления. Мы все время чувствуем, что нам вставляют
— Но ведь борьба еще не закончилась… Я думаю, нам пора идти, — сказал Баумерт, взглянув на часы.
Ледук встал, и они вышли на залитую солнцем почти пустынную улицу. Где-то недалеко слышались выстрелы.
В подъезд многоэтажного дома шмыгнули двое мужчин. В этом не было ничего удивительного: в то время многие, боясь стать жертвой какой-нибудь шальной пули, перебегали от подворотни к подворотне. Баумерту, вдруг показалось, что один из мужчин знаком ему. По одежде француз, а по манерам… Баумерт дернул товарища за рукав и затащил в какой-то двор.
— В чем дело? — шепотом спросил Ледук.
— Одного из них я знаю.
— Которого?
— А вон того, правого, что стоит у подъезда.
Ледук посмотрел в ту сторону, куда ему указывал Баумерт.
— А ты не обознался? Ведь ты же первый раз в Париже!
— Это штурмбанфюрер Дернберг, он меня не раз допрашивал. Я вам о нем говорил.
Поль достал пистолет и, сняв с предохранителя, снова сунул в карман.
— А ты уверен в этом?
— Абсолютно уверен. Черные волосы, женственный рот…
— Пошли! В случае чего стреляем, но так, чтобы только ранить.
Баумерт снова дернул Поля за рукав, шепнул:
— Смотрите-ка!
В этот момент те двое вышли из подворотни и быстрыми шагами направились к пустынной площади.
— А вон еще какой-то тип! — Баумерт показал рукой на мужчину, который шел по другой стороне улицы, видимо выслеживая первых двух.
— Да, любопытная история. Пожалуй, он имеет к ним прямое отношение, — проговорил Ледук. — Подождем, пока он отойдет подальше.
Баумерт и Поль подошли к углу. Те двое уже исчезли. Их преследователь не спеша подошел к дому и встал в нишу, не спуская глаз с входной двери.
— Может, это их телохранитель? — пробормотал Баумерт.
— Тогда он смотрел бы за окружающими, а не за этими двумя.
— Вы, конечно, правы.
— Смотри в оба — как бы не нарваться на эсэсовцев!
Баумерт как ни в чем не бывало прошел мимо стоявшего в нише мужчины, который не обратил на него внимания. Выйдя к площади, Вольф оглянулся.
Ледук был метрах в двадцати от двери, за которой следил незнакомец, как вдруг дверь отворилась. Двое мужчин, прощаясь, пожали друг другу руку. Неожиданно человек, стоявший в нише, подбежал к прощавшимся и негромко воскликнул по-французски:
— Ну, гестаповская свинья, я тебе сейчас покажу!
Один из мужчин быстро сунул в карман руку. Раздался сухой щелчок выстрела. Короткий вскрик — и пистолет Вестендорфа упал на землю.
Второй мужчина быстро побежал в сторону площади.
Баумерт вытащил свой пистолет. Никаких сомнений не оставалось: это Дернберг!
— Стой! Стрелять буду!
Штурмбанфюрер рванулся в сторону. Баумерт, почти не целясь, выстрелил ему по ногам, но не попал. Выстрелил еще раз. Из машины, стоявшей неподалеку, шофер открыл огонь из автомата, но пули не задели Баумерта. Дернберг был уже почти у машины. Баумерт выстрелил еще раз, и шофер уткнулся лицом в баранку.