Мёртв и невредим
Шрифт:
– М-м-м-м… «Love is Evol, Con is Confidence, Eros is Sore, Sin is Sincere» [6] , – пропел Егор, a я, хоть и слышала Мэнсона в другом ухе, теперь внимала парню.
В его исполнении песня звучала иначе. Не сказать, чтобы тембр зачаровывал или техника поражала идеальной отточенностью, нет. Но что-то цепляло. Песня и без того сочилась мраком, а Имп добавлял тёмного смысла словам, творил неповторимую атмосферу.
Боже, у меня мурашки шли от его интонаций! Он будто всеми силами впитывал мрак извне, но не погрязал в
6
Песня «Deep Six» исполнителя Marilyn Manson, альбом «The Pale Emperor» 2015 г. (Любовь – это эволюция, обман – это доверие, страсть – это рана, грех – это искренность (перевод с англ.))
Какие, однако, у меня странные ассоциации.
– Годнота, – резюмировал Егор через мгновение. – Это вообще крутецкий релиз.
Он вернул мне наушник и расстегнул безрукавку, чтобы я увидела, кто изображен у него на футболке.
– Привет, мистер Мэнсон, – улыбнулась я. – Да, я тоже обожаю этот альбом.
– Что ещё слушаешь? – спросил Имп заинтересовано.
Я начала перечислять группы разных жанров тяжёлой музыки, и хоть среди них совсем не оказалось хип-хоп исполнителей, Егор знал почти всех. Если не слушал, то слышал. Пересечений по музыке у нас нашлось больше, чем я предполагала. Он точно рэпер? Его осведомлённость была мне чертовски приятна.
Но вот под взглядом Импа я чувствовала себя не в своей тарелке. Не то, чтобы прям совсем некомфортно, скорее неестественно. Спектр эмоций у человека не такой обширный, но, когда Егор смотрел на меня, я будто испытывала что-то новое и необычное. Это интриговало, манило, как наркотик, хотя я никогда не имела ни от чего зависимости. Пробовала сигареты на первом курсе, но не втянулась. Могла не пить, если не было настроения. А тут… Я не знала, что думать.
– Ты закончил дела? – я смотала плеер и убрала его в сумку.
– Да, можно ехать, – кивнул он и потянулся к минералке, которая стояла возле меня.
Не спрашивая разрешения, сделал пару глотков. Ладно, по фиг, я всё равно уже утолила жажду. Победителей по жизни не остановит запрет.
– Получилось дольше, чем планировал. Им там покоцанного кобеля притащили, помог держать, пока раны обрабатывали, – его голос полыхнул леденящей злобой, и я представляла, на кого она направлена. У меня и самой сердце от жалости закололо.
– Кошмар. И как он сейчас?
– Уснул под снотворным. Как он скулил… – Егор провёл по лицу, будто хотел стереть воспоминания. – Позвоню потом, узнаю, как он. Всё, чем я могу помочь этому приюту, – донаты и корм.
– Ты делаешь доброе дело. Любишь собак?
– Угу.
– А себе взять не думал?
– Это не вяжется с моим образом жизни. Кто будет смотреть за ней, пока я в туре?
– Вообще-то да, – подумав пару секунд, я признала его правоту.
– Ты слезать-то собираешься или как?
Солнце, прятавшееся это время за облаком, вышло и зажарило в полную силу, и Егор состроил недовольную гримасу, ощутимо почувствовав себя некомфортно. Он нетерпеливо огляделся, желая поскорее
– Конечно, – ответила я и собралась, было, перекинуть ногу обратно, в ту сторону, откуда залезала, но тут до меня дошло, что не получится этого сделать, не сверкнув бельём.
Имп тоже это понял, потому что скользнул взглядом по моим ногам. Он нарочно не отворачивался и следил за мной с коварно-тающей улыбкой.
– Помочь? – от сладкой ваты в его голосе по коже прошёл холодок.
Тут, конечно, высоковато, но ничего. Мне не хотелось корячиться перед ним в коротком платье, поэтому я движением кисти откинула волосы на спину и гордо произнесла:
– Да, отойди, а то зашибу ненароком. Мне нужно пространство.
Егор, конечно же, не двинулся с места, и я, подняв ногу, пихнула его голенью в плечо.
– Посторонись, говорю, я прыгаю, – и сползла на край, но в миг, когда отпустила руки, Имп вместо того, чтобы отойти, подался вперёд.
– А я ловлю, – сказал он, принимая меня в объятья.
Стало так тесно и близко, что не осталось воздуха. Его лицо прямо перед моей грудью, а тело… Казалось, я чувствую каждую мышцу под кожей. Прыжок и окутавшая меня на секунды невесомость возбудила в животе щекотку, которая только усилилась от прикосновений Импа. Его руки оказались на моей заднице, что совсем мне не понравилось. У меня вспыхнули уши, кончики пальцев стали ледяными.
Слишком много прикосновений для одного дня. Нет, в принципе, слишком много.
Чувствуя, что не достаю до земли, я засучила ногами, пытаясь высвободить руки и оттолкнуться от Импа.
– Поставь меня! – потребовала я твёрдо, но получилось не очень убедительно.
– Пожалуйста, – асфальт ударил в стопы, и я покачнулась.
Его лицо расползалось в жарком мареве, тронувшем мир перед моими глазами. Я поскорее отвернулась и забрала сверху сумку.
– Поехали уже, – пробормотала я и, не глядя на Импа, пошла к мерсу.
– Как скажешь, – ответил Егор, а мне не нужно было даже оглядываться – по голосу чувствовала, как широко он улыбался.
В машине я вспомнила про сигареты, и отдала пачку парню. А когда он попытался вернуть мне деньги за покупку – отказалась.
– Чё это? – глянул он на меня с интересом. – Начала выплачивать чужой долг?
– Нет, просто… – я надулась и отвернулась к окну, не в силах сказать ещё хоть что-то.
Я не могла – раздражение и непонятная обида взбили внутри болтанку похлеще, чем в шейкере для коктейлей. Мы как-то технично съехали с темы меньше часа назад, а сейчас я снова всё вспомнила и остро прочувствовала.
Я попалась на развод как дура, и, если Слава спустил бабло на наркоту, то в жизни деньги не вернёт, как бы ни божился. Дурь кончится, ломка скрутит тело так, что он родину продаст, украдёт или убьёт, чтобы найти ещё дозу и прекратить страдания. Наркам всегда будет мало, зависимость – в голове. И пока сам не решит завязать – никто и ничто ему не поможет. Он скорее новых долгов наплодит, чем старый вернёт.
А отдавать будет тот, кто просил.
– Эй, детка, когда ты хмуришься, то становишься ещё сексуальнее, но меня задевает, что рядом со мной ты думаешь о ком-то другом, – проговорил Егор.