Мёртв и невредим
Шрифт:
Если Имп, конечно, не забыл о данном обещании. Его номер я получила от Дани и утром отстучала, напомнив о себе. Памятуя, что вчера отряд вернулся из Питера, я написала не слишком рано – в одиннадцать, но Имп ответил почти сразу: «Бар «Август». В два часа». Коротко и ясно.
В назначенное время я подошла на место встречи. Кабриолет Егора ещё не украшал парковку заведения, и я задумалась, зайти или дождаться снаружи. Но едва я решила переступить порог, как звучный рёв мотора огласил улицу, и с перекрёстка вырулил алый мерседес с распахнутой крышей, из
– Салют, только не говори, что опоздал, – он подошёл ко мне.
Волосы собрал в небрежный хвостик, глаза спрятал за тёмными очками. Под синей укороченной джинсовкой виднелась футболка «Nirvana», чёрные «скинни» обтягивали худые ноги, а белоснежные кроссовки, казалось, секунду назад стояли на полке магазина.
– Я не придираюсь по поводу опозданий, – качнула я головой. – Я уже уяснила, что своим интервью обычно отрываю людей от дел, и они охотнее занимались бы ими, чем болтали с мутной девицей о личном и пространном, – пожала я плечом.
– Угу, зришь в корень. Но мне не влом задвинуть дела, а болтовня тоже бывает продуктивной, – Егор улыбнулся.
Вряд ли искренне, скорее вежливо. Через линзы его очков я не видела глаз, но чувствовала, как он проходил взглядом от моих рассыпанных по плечам завитых прядей с зелёными кончиками, ниже, по шее с разными побрякушками в квадратный вырез майки под клетчатой рубашкой. Оглядывал тонкую талию, ноги в узких чёрных джинсах, цеплялся за цепочки на ремне, за пряжку пояса, почти осязаемо, будто пальцами…
Мои убитые кеды не шли ни в какое сравнение с его «фирмой», но смеха у Импа не вызвали. Неловко, когда не видишь, куда смотрит собеседник, а сам разглядываешь его так откровенно и безнаказанно, будто это не он прячется за зеркальными линзами, а ты.
Может, я всё придумала?
Но даже и если – неприятно мне не было, стесняться фигуры или роста не привыкла. Егор оказался бы выше, даже нацепи я каблуки. Это приятно радовало – люблю высоких парней. Правда, брюнетов… Однако опять-таки странно, этот субъект негатива у меня не вызывал. Я с каким-то восторгом смотрела на его белёсую шевелюру. Видимо, настолько привыкла к тёмным как ночь локонам, что сейчас контраст выстреливал.
Егор тоже навесил на шею разных финтифлюшек, среди которых я заметила символ «анархии». Вот уж точно – ходячий хаос. Он жевал жвачку и распространял вокруг малиновый аромат, вперемешку со сладкой туалетной водой.
На пороге забегаловки, рядом со мной он расцвечивал привычную рутину моих дней. Я предвкушала достойную беседу, и мне не терпелось её начать.
– Пойдём? – предложила я. – Не будем тратить время?
– Всегда по кайфу услышать такое от горячей малышки, – он расплылся в улыбке и первым направился к дверям, а я на секунду застыла, переваривая выхлоп его мышления.
Что, правда? Опять? Комплимент в обёртке хамства? Он прочитал в моём предложении начать интервью поскорее, намёк, что я охотно прыгну в постель к малознакомому парню? Вот засранец!
Мы вошли в сумрачное нутро заведения, и это оказался маленький симпатичный бар в панковском стиле: стены разрисованы знаками анархии, рисунками как будто маркером, названиями групп, надписями «Punks not dead». Где-то даже мелькнуло матерное слово, деликатно зацензуренное наложенным сверху рисунком.
На окнах висели драные розовые шторки, а сами стёкла были выложены разноцветным витражом. На деревянных столах под лаком красовались разные надписи. Пустые бутылки и пачки сигарет украшали ниши в стенах, создавая декор а-ля «после бурной попойки». В общем, эстетика раскрепощённости и безалаберности соблюдалась тут в полной мере.
Я к этой субкультуре имела лишь косвенное отношение – одно время ходила на репы знакомой панк-рок группы. Их гараж не отличался чистотой и опрятностью, да и пахло там отнюдь не кофейными зёрнами. Антураж «под панк» гораздо приятнее действительности.
Егор тут явно уже бывал, и не раз – он отступил к стойке, чтобы крепко и душевно обменяться рукопожатиями с местным бариста. А тот разулыбался Импу как старому другу. Администратор пригласила нас на второй этаж, а только мы заняли столик, появился официант с меню.
Есть я не хотела, но миндальный латте заказала. Егор же взял капучино и несколько капкейков. Потом стащил очки, кинул на спинку дивана джинсовку, вывалил из карманов всякое барахло: телефон, ключи от машины, зажигалку, пачку сигарет, пластинки жвачки, и прикурил, вопросительно глядя на меня. Что, мол, дальше?
Я в это время достала из сумки ручку и чёрный глянцевый блокнот, открыла диктофон на мобиле. Но начать решила с нейтрального, не под запись.
– Как прошло выступление?
– Пиздато, не хуже столичного, – отозвался Егор. – Я люблю большие концерты, они сильно заряжены энергетически.
– А с Гришаней разобрались?
– На следующее утро он приполз обратно в «подтанцовку Императора», – буркнул парень. – Ночь и одиночество хорошо вправляют мозги, лучше любых друзей, малышек, алкоголя и веществ. Надо просто остаться наедине с собой, в комфортной обстановке, расслабиться и прислушаться, что там, блядь, внутри, что ты хочешь от себя, от этого мира. И кстати, Игла, ты не включила диктофон. Я тут распинаюсь впустую? Учти, свои мудрые мысли я по десять раз повторять не буду, – он усмехнулся.
– Я знаю, что не включила. Решила сначала немного побеседовать по-дружески.
Его нахальный взгляд меня раздражал. Не потому ли, что то и дело проскальзывал по моей фигуре? А ещё этот дерзкий голос. Слыша его, мне казалось, я теряла собственную уверенность, хоть никогда не записывала скромность в число характерных черт.
– Тактический ход, значит, – вскинул брови Имп и взбил волосы у лба, но они тут же вернулись по пробору. – Но я не дружбу заводить пришёл, а работать.
Чтобы не вспыхнуть, мне пришлось сделать усилие.